Парень остановил себя, хотя в голове толчками пульсировало навеки заученное: "Каждый прием завершай ударом! Каждый прием завершай ударом! Каждый прием завершай ударом!" -- Повернул руку мужика так, чтобы тот при любом движении ощутил боль в плече, и еще раз посмотрел на его бок. Попади он в него, как учили, сразу бы воткнул ребро в печень.

Свободная рука мужика попыталась совершить то, что не удалось другой, но и у нее это не получилось. Сверху навалилось синее, хрипящее, матюгающееся, разъяренное. Розовый бок исчез под этой синевой, и парень сразу отпустил руку. Щелкнули где-то внизу наручники, тупо хлестнули два удара, что-то хрустнуло, охнуло, крякнуло, и только после этого милиционеры стали подниматься с черной туши. Неподвижной она так походила на гору застывшего асфальта, которую забыли дорожники.

– - Тащите его в "аквариум"!
– - крикнул со ступенек майор.

– - Отставить!
– - вырос за ним мужчина в сером свитере.
– - Какой "аквариум"! Он там на хрен все разнесет вдребезги! В изолятор его! В бетон!
– - На его округлом землистом лице залихватски топорщились казацкие усы, и все время дергалась левая бровь. Он словно бы хотел подмигнуть, но не знал, кому и зачем, и оттого его подергивание получалось каким-то половинчатым и незаконченным.
– - Да поднимите же сержанта! А то еще захлебнется в луже!

Но сержант и без посторонней помощи уже присел на корточки и медленно вставал с запрокинутой головой, тыльной стороной ладони упираясь в нос. Со стороны могло показаться, что он пытался приклеить отвалившийся нос на место, хотя на самом деле ничего у него не отваливалось, а просто сержант ненавидел все соленое, а кровь, хлеставшая по губам, оказалась соленой до горечи.

– - Тащите его быстрее!
– - подмигнув всем сразу, крикнул из-под навеса черноусый.
– - А то оклемается, падла!

Парень поднял из лужи намокшую, сразу ставшую тяжелой кепку, но на голову ее не надел, хотя дождь сеял все так же густо и щедро.

– - П-поймаю -- п-прибью, -- булькнул кровавой пеной с губ мужик, которого четверо милиционеров под мышки с трудом протащили мимо парня.

Жесткие, сухие губы того в ответ даже не дернулись. Быстрым взглядом-вспышкой он охватил узколобую бритую голову мужика, его хмурое лицо со свернутым набок мясистым носом и с удивлением уловил, что никакой он не мужик, а парень лет двадцати пяти--тридцати, но парень из разряда людей, которые только из-за своего роста и габаритов сразу становятся мужиками, так и не побывав в шкуре парня.

2

– - А-а, так это про тебя звонили!
– - сжав пощипываемый табачным дымом и оттого переставший подмигивать глаз, усач в сером свитере прочел предписание, накрыл его пачкой "Мальборо" и резким, хозяйским жестом указал на стул.
– - Присаживайся, старлей!

Парень провел ладонью по щеке, стирая дождевые капли, и сел на другой стул. Мокрая фуражка мешала рукам, и он положил ее на левое колено, тут же пожалев об этом, но все равно оставил ее на том же месте пропитывать холодной влагой брюки.

– - Ты его каким приемом-то бортанул?
– - откинувшись на хрустнувшую спинку кресла, пустил усач дым в потолок и, заметив, что пепел упал на грудь, смахнул его со свитера на пол.

– - Он поскользнулся, -- посмотрел парень на видневшийся за полуоткрытой дверцей шкафа погон подполковника милиции, потом на книжную полку, где ровным строем стояли книги по восточным единоборствам, самбо, дзю-до и боксу, и зачем-то добавил: -- Сам поскользнулся.

– - Я вообще-то не видел... Попозже выбежал, -- нахмурился усач.
– - Но говорят, ты...

– - Нет, он сам, товарищ подполковник, -- наконец-то назвал парень его по званию и одним этим напомнил усачу о том, что тот еще не сделал.

– - Ладно. Давай познакомимся, -- привстав, протянул хозяин кабинета крупную кисть с кустиками жестких черных волос на тыльной стороне ладони и пальцев.
– - Хребтовский Николай Иваныч. Сыщик -- по призванию. Начальник отделения милиции по необходимости.

– - Мезенцев, -- сразу как-то и не попал он по ладони, а скользнул к запястью и, смутившись и наконец-то ощутив мощную хватку его рукопожатия, добавил: -- Владимир.

До отчества он еще не дорос, но в запасе кое-что еще оставалось.

– - Старший лейтенант морской пехоты, -- добавил он.

– - Север?
– - не отпуская его пальцы с грубыми мозолями на суставах, спросил Хребтовский.

– - ЧэФэ, -- ответил, тоже не отпуская его щекотных пальцев, Мезенцев, и Хребтовский почему-то сразу прервал рукопожатие.

– - А я на Севере служил, пограничником...

Этим он попытался внутренне приблизить к себе нового подчиненного, который как-то сразу стал менее интересен после упоминания Черноморского флота, юга и всего вольготно-расслабленного, что с ним связано.