— Слушай, заткнись, а, Керимов! Не собираюсь я с тобой обсуждать размеры своей груди и вообще чьей-либо.

Эдем не смотря на свои тринадцать лет выглядел гораздо старше. Взяв рост и фигуру отца, а так же дерзость и самоуверенность, имел школьный авторитет. Девочки постарше хихикали и строили глазки на перемене и в столовой, маня своей зрелостью. Некоторые даже позволяли себя облапить в раздевалке, от чего он никогда не отказывался вместе с другими мальчишками, когда устраивалась после уроков школьная свара. Но Эльмира занимала особое место в его сердце и жизни. До не давних пор он считал ее сестрой, подругой в шалостях и где-то конкуренткой. Девчонка периодически обходила его прям перед финишем, выкидывая очередную проделку, к которой он оказывался не готов. И он ей за это позже мстил. А сейчас ему до зуда захотелось вдруг потрогать те самые запретные яблочки-ранетки. Потому и потянулся. Но кто бы позволил еще?

Прозвенел звонок. Холл опустел. Эдем стоял переполошенный иными чувствами и не мог сдвинутся с места, заслоняя выход.

— Ну, что там, посмотри, — затормошила его за плечо Эля.

Стряхнув наваждение, повернулся к двери и, приоткрыв, убедился, что можно выходить.

— Чисто, выбираемся, — и вышел первым, волоча в руках рюкзак.

Эльмира же зацепилась своей сумкой за черенок метлы, та с грохотом упала, ударив по жестяному ведру. В тишине холла звук показался сродни пожарному колоколу, разносясь эхом по отдаленным уголкам рекреации.

— Тариева, Керимов! И что это мы тут делаем, а?

На них смотрела дежурная по школе, сложив руки у груди и довольно ухмыляясь. Подростки взвыли и закатили глаза: тело в чулане не утаишь.

Директор.

Кабинет директора школы больше походил на место семейных разборок, чем на кабинет эталона знаний и правил поведения учеников. Почти все представители двух пресловутых семей собрались за круглым столом, дабы выяснить, кто виноват и что делать — извечный вопрос Чернышевского и школьного управления с этой парой.

Джафар с серьезным лицом, не лишенным стыдливости, смотрел на свою дочь, пытаясь понять, как может девочка обладать подобной дерзостью, если он, будучи мальчиком, никогда не ослушивался старших, не нарушал правил и не был уличен в шалостях.

Анна, держала на руках вторую полуторагодовалую дочь, прикрываясь ей, как щитом от праведного гнева завуча. И метала молнии скорее на сотрудников школы, чем на своих детей.

Руслана, покрывшаяся пятнами, сровняв тон лица с цветом волос, смотрела на свои сцепленные руки, держа их на столе. От конфузности ситуации не могла вымолвить слов оправдания. Простых слов извинения было недостаточно.

Рауль попросту проигнорировал вызов на аудиенцию к вершителю ученических судеб из-за боязни разнести и кабинет, и репутацию школы. Он согласился компенсировать убытки учителю химии и учреждению в любом размере, с учетом процентов за свои школьные годы здесь.

Эля и Эдем — как два байбака, выбравшихся из норы, стояли смирно и смотрели прямо перед собой, боясь вызвать новый шквал учительской агрессии.

— Вы понимаете, — вещал грозный голос директора. — Это же не шутка, приклеить к стулу учительский за…, - осекся. — Ну, вы поняли меня, что бедная преподаватель лишилась одежды и вынуждена была ждать пару часов помощи коллег. А сколько еще насмешек позже? Теперь несколько потоков будут помнить об этом инциденте и троллить ее.

— Эля, ты же девочка, почему не пресекла эскападу своего товарища?

Эльмира исподлобья взглянула на Максима Рашидовича, боясь признаться, что идея-то с суперклеем принадлежала ей. Покосилась на своего подельника, встретившись с ним взглядом опустила взгляд в пол.

— Простите, что так вышло. Я не думала, что клея хватит на ее толстый зад.

При последнем слове обе родительницы взвыли, а отец девочки, не выдержав рявкнул:

— Эльмира, следи за выражениями!

— Да, папа, буду следить, — покорно кивнула, заверяя окружение в послушании.

Все разом посмотрели на Эдема. Пришел черед его оправданий. Парень откашлялся. Почесал свой недавно выбеленный затылок, будто доставая из закромов весомый аргумент.

— Мы не хотим эту женщину иметь в учителях. Она бездарная, вульгарная и ненавидит детей.

Все разом загалдели, застонали, стали перешептываться. Два завуча вылупили глаза на такую шокирующую откровенность, директор упал на стул и схватился за голову.

— Сын разве можно так говорить об учительнице? — Руслана откровенно пребыла в растерянности.

— Но, мама, я сказал, как есть на самом деле. Мы просили классную, чтобы заменили химичку, но наша просьба не была услышана. Теперь она откажется от нас сама, а еще лучше, если совсем уволится!

— Максим Рашидович, назначьте уже наказание детям и мы пойдем. У меня лекция в институте, сами же понимаете, — попросил Джафар.

— Да, поторопитесь, а то малышка наша начинает кукситься.

И как по волшебству младшая дочь Тариевых стала плакать и лезть к грудям матери, пытаясь нащупать заветный перекус. Для мужчины явилось это как знак “стоп” водителю на дороге.