Шрифт:
— Хорошо, хорошо, спасибо, что пришли. Можете быть свободными, о наказании сообщу детям.
И распрощались. Руслана быстро примкнула к друзьям, удалившись из кабинета.
— Ну, что граждане ученики, тунеядцы и хулиганы, — ехидно процитировал известную фразу директор. — Кто хочет поработать? На сегодня наряды…
— Может не надо, Максим Рашидович? — заканючил ему в тон Эдем, но его осадили.
— Надо, Эдем, надо. Учительский туалет и лестничный пролет. Кто что убирает выбирайте сами. А сейчас вон из кабинета! — грозно высказался мужчина.
И подростки, взяв легкий старт, наперегонки выскочили из кабинета, чуть не подравшись в дверном проеме за право первенства пересечения зоны заточения.
— Ну и парочка! А ведь им еще учиться как минимум два года. То ли еще будет.
Ухмыльнулся. Как ни крути все были детьми, и чтобы удержаться на пьедестале ученического уважения и преклонения, нужны не только знания профессионала, но и личные человеческие качества.
***
— Анна, наша дочь превзошла весь лимит моего терпения.
Тариевы сидели в автомобиле на парковке, давая нетерпеливой малышке насосаться грудью. Анна, пребывая в легком шоке и стыдливости, молчала, выслушивая недовольные и объективные реплики супруга.
— Ты понимаешь, что она подрывает мой авторитет декана кафедры?
— Джафар, но ты сам ее избаловал!
— Возможно. Но ты мать и больше проводишь времени с дочерью. Порой мне кажется, ее поведение тебя не то чтобы не смущает, а забавляет.
Отец семейства нервно постукивал пальцами по оплетке руля, ожидая, когда уже малая насытится и можно тронуться с места.
— Не кипятись, муженек, все мы были детьми. Ты как будто не пакостил в школе, — Анна, не выдержав упреков, съязвила.
— Да я уже не сомневаюсь, кто генетический носитель озорства Эльмиры, — и повернулся лицом к жене.
Ульяна выпустила грудь матери и сосредоточенно смотрела на спорящих родителей, лишь теребя ткань кофты матери. Джафар, опустил взгляд и завис. Анна, открыла рот для ответа, но смолкла, поймав взгляд мужа, смотрящего на ее оголенное декольте. Вот он посмотрел выше и уперся в ее изумруды глаз. Откашлялся.
— И заканчивай уже с кормлением дочери. Она скоро читать начнет, а все от груди на отлипает. Я уже забыл, как жена моя голая выглядит.
И так красноречиво посмотрел из-под очков, что Анна от его откровенности вспыхнула.
— Да ты что! Вспомнил, что женат, Джафар? А я думала, ты в браке с институтом и утешают тебя студентки.
— Ты совсем спятила, если предполагаешь такое. В молодости не поступался принципами, а теперь, когда мне сорок семь и подавно.
Обидевшись, отвернулся и включил зажигание.
— Я тебя люблю и всегда был верен, — тихо добавил, выруливая со стоянки.
На что Анна еще раз устыдилась, уже в который раз за день, теперь же от своих слов.
Глава 5
Мышка.
Эля, разложив на столе клеенку, уложила поверх нее мертвую мышку. Поморщившись от первичной неприязни и преодолев жалость, приступила к препарированию грызуна. Используя маникюрный набор, сделала продольный разрез на пузике и развернув реберные дуги, направила увеличительное стекло на открывшиеся взору внутренние органы животного.
— Пушистик мой, какие же маленькие органы у тебя. Сердечко с горошину, — комментировала увиденное новоявленная лаборантка.
Увлеченная процессом познания внутреннего мира млекопитающего, пропустила вторжение матери в свою обитель.
Анна без стука открыла дверь в спальню дочери. Видя, как Эля увлечена изучением чего-то, прошла дальше, веря в то, что девочка учит домашнее задание. Но подойдя вплотную, и поняв, что на столе лежат останки погибшего животного, не сдержала крика ужаса и омерзения.
— Мама! — дернулась Эля. — Напугала меня, стучаться когда научишься?
Анна с круглыми глазами ошалело переводила взгляд с тушки грызуна на лицо дочери.
— Эля, кто это? — слегка заикаясь, произнесла Анна.
— Мышь. Я ее у Пушка отобрала. Я не убивала ее, она уже была мертвая, — успокаивала девочка маму.
— Джафар, — громко и протяжно позвала женщина мужа, надеясь на прояснение ситуации. — Иди сюда.
Эля тяжело вздохнула, понурив голову, недовольная, что процесс изучения прерван на самом интересном месте родительницей. Через минуту на пороге комнаты появился глава семейства. Приблизившись к столу и осмотрев предмет спора, заговорил нравоучительным тоном: