Рауф слушал невнимательно, стараясь что-то вспомнить. Это оказалось очень трудным делом, потому что Рауфу было неизвестно, с каким событием или человеком связана эта, лишь слегка коснувшаяся края застывшего в напряжении сознания, шероховатая бесцветная полоска случайного воспоминания. Не понимая всю бесплодность своих усилий, он все же пытался по нескольким песчинкам, захваченным встрепенувшимся сознанием, восстановить хоть что-то.

– Вы же гробите себя, - повторил Аскеров.
– Только подумайте, какое впечатление ваши показания произведут на прокурора и, самое главное, - на судью. Вначале вы отрицали все, даже факт ночного пребывания в зоопарке. Позже признали, что в зоопарке все-таки побывали из-за желания оказать помощь больному носорогу и пополнить свою коллекцию рогов. Кстати, хорошая у вас коллекция?

– Приличная, - сухо ответил Рауф.

– Первый раз слышу, чтобы рога коллекционировали, - Аскеров взял с блюда последний бутерброд.
– Вспомнил. Вы живете на улице Хагани. Мы с вами почти соседи. Большая у вас квартира?

– Три комнаты.

– Всего-навсего?

– Почему "всего-навсего". Нормальная квартира, - усмехнулся Рауф.

– А семья? Вы, жена и двое детей. И еще мебель. Квартира метров пятьдесят?

– Пятьдесят шесть, - машинально уточнил Рауф.

– Где же вы свою коллекцию разместили?
– удивился Аскеров.
– Эти рога антилопы, буйволов, оленей - наверное, много места занимают? Интересно было бы взглянуть. Прямо хоть сейчас съездили и посмотрели бы.

"Ну и назойливый тип", - подумал Рауф и, принужденно улыбнувшись, сказал:

– А нет, я ее на даче держу?

– Как раз в эту секунду я и об этом подумал. Поехали! Заодно свежим воздухом подышим. Если ключа при вас нет, съедем по дороге за ним к вам домой. Не хотите?

– То вы говорите, что у вас ни одной лишней минуты нет, то собираетесь ни с того ни с сего за город ехать. Непонятно.

– Непонятно другое, - приподнял брови Аскеров, - обычно коллекционеры так и рвутся показать свои богатства новому человеку, а вы не желаете. Мой приятель бутылки собирает, не пустые, конечно, а со все возможными напитками. Так он мне ночью иногда звонит - "приходи поскорее, я тебе кое-что покажу". Значит, где-то новую бутылку раздобыл с ромом или джином. И ни за что ни одну не откупорит... Вы, наверное, стесняетесь? А чего стесняться, на то они и коллекция, чтобы на нее смотрели. Тем более рога. Поехали?

– Нет, - сказал Рауф.
– Мне, честно говоря, нужно уходить - дела. И потом я ведь все-таки семейный человек.

– А я думаю, вы пошутили, - улыбнулся Аскеров- Нет у вас никакой коллекции и никогда не было. Не было ведь, а?

– Какое это имеет значение? Разве так уж это важно?

– Конечно, неважно, - подтвердил Аскеров.

– У меня есть один приятель, он никогда ничего не коллекционировал, даже костюмы все время одинаковые покупает - одного фасона, одного цвета. Ну и что человек ведь нормальный, тоже семьянин. Я за вас даже рад, что нет у вас никакой коллекции. От этих рогов вам житья не было бы ни в квартире, ни на даче... Вот только теперь я понял, для чего вам понадобился этот гнилой рог.

– Для чего?
– чрезвычайно изумился Рауф, совершенно не ожидавший от Аскерова такой проницательности.

– Для отвода глаз, - заявил тот и с удовольствием засмеялся.
– Правильно? А цель была другая. Верно? Птица?

– Далась вам эта птица, - Рауф с трудом в последнее мгновение удержался от того, чтобы покрутить у лба пальцем.
– Держите меня уже третий час и все из-за какой-то дурацкой птицы. Я просто не понимаю, чего вы от меня хотите?

В ответ Аскеров рассеянно посмотрел на часы и потянулся к телефону, но тот зазвонил сам.

– Пришли? Проводите ко мне. Минуты полторы-две он сидел молча, наморщив лоб и полу закрыв глаза, и это могло произвести впечатление, что человек думает о чем-то более серьезном, чем судьба той малоприятной птицы. Когда раздался легкий стук, он вскочил и, встретив у двери молодую женщину, в которой Рауф узнал директора зоопарка, усадил ее за СТОЛ прямо напротив Рауфа.

К появлению нового посетителя у Рауфа сразу же возникло, что называется, двойственное отношение: с одной стороны, он опасался, что она может его узнать. А это в присутствии Аскерова ничего, кроме неприятных вопросов, не сулило, а с другой, - с приходом директора зоопарка у него появилась надежда услышать о том, что проклятая птица нашлась или хотя бы обнаружен ее труп в пределах территории зоопарка.

– Вы что-нибудь узнали о ней?
– с надеждой спросила Алия-ханум у Аскерова.

– Пока нет, - ответил Аскеров, - пока мы только нашли человека, который имеет самое прямое отношение к ее пропаже, - кивком головы он показал на Рауфа.

– Какое отношение?
– в недоумении глядя на Рауфа и явна не узнавая его, спросила Алия-ханум.

– Я не отрицаю, может быть, эта птица сбежала из зоопарка по моей вине, с достоинством сказал Рауф.
– Отчасти по моей вине, - подчеркнул он, - но уносить ее я не собирался. Тем более, что это очень неприятная птица.

– -Киви сбежала?-всплеснула руками Алия-ханум.
– Это неправда, - и повернулась к Аскерову.
– Она же очень ласковая, почти домашняя. А в последние дни почти не выходила из своего ящика. Мы ее даже кормили из рук.

– Киви, киви, - с удовольствием повторил Аскеров.
– Я все старался вспомнить ее название. А с чего это последнее время она стала такой малоподвижной. Заболела?

– Слава богу, нет. Киви очень редко размножается в неволе. В мире известно всего несколько таких случаев. А наша киви, - тут Алия-ханум зарделась от гордости, - готовилась снести яйца. Кладка должна была произойти со дня на день. Это было бы событием для всех ученых-зоологов и вообще для научной общественности.