Мы выиграли все игры с тех пор, как мы с Кэлли провели первую ночь вместе, и я не сомневаюсь, что сегодня вечером мы снова победим. Ее киска — мой великолепный талисман на удачу, и я чертовски уверен, что воздам этой красотке благодарность и поклонение, которых она заслуживает.

~ ~ ~

Позже в тот же день, на третьем уроке, мисс Маккарти объявляет по громкоговорителю номинации на звание королевы выпускного вечера, которая будет коронована на следующей неделе. Когда она читает имя Симоны Порчески, Нэнси, Скайлар и больше половины остального класса заливаются смехом.

Нэнси вскрикивает и хватает свой телефон.

— Боже, Симона готовится стать королевой бала выпускников! Умора!

Я знаю Симону — она учится в театральном классе Кэлли. Голубые волосы, пирсинг, татуировки — она разрабатывает декорации и костюмы для спектакля Кэлли.

— Почему это так смешно? — спрашиваю я.

Но у меня внутри все сжимается от подозрения, что я уже знаю почему.

— Это шутка, — говорит мне Нэнси. — Мы собрались вместе и в шутку упомянули ее имя. Я написала об этом, но на самом деле не думала, что ее действительно номинируют! Это потрясающе.

Я думаю о той сцене из "Клуба Завтрак", где спортсмен Энди рассказывает об унижении, которое, должно быть, испытал ребенок, чьи ягодицы он заклеил скотчем. Я думаю о Кэлли, о заботе и привязанности, которые она испытывает к своим ученикам, о том, как известие об этом раздавит частичку нее.

И я думаю о Симоне, простой девушке, пытающейся разобраться в себе, об изоляции, и о смущении, и о той долбаной боли, которую она будет чувствовать. Потому что дети знают, когда вы смеетесь над ними, даже если они этого не видят. Они знают, когда они в центре внимания. И это разрывает душу.

— Зачем ты это сделала?

Нэнси пожимает плечами.

— Не знаю.

Я верю ей — и это ужасно, что она могла причинить такую жестокость кому-то другому без какой-либо реальной причины.

Ее губы кривятся.

— Симона ненормальная — Вы ее видели? Она слишком старается привлечь к себе внимание, чтобы ее заметили. Итак, мы дали ей то, что она хотела. Мы заметили ее.

— Это гениально! — кричит кто-то сзади, я даже не знаю, кто кричит.

Дэвид Берк не смеется, но он единственный. Даже Ди Джей присоединяется к вечеринке — они усмехаются и хихикают — комната, полная безжалостных маленьких монстров.

Я стучу кулаком по столу.

— Достаточно!

Болтовня быстро обрывается, когда они видят, что я зол, когда они понимают, что это, бл*дь, не нормально для меня. Они сидят с широко раскрытыми глазами и молчат.

— Я никогда не был так разочарован в вас, как сейчас. — Я качаю головой. — Во всех вас.

Они должны быть лучше нас. Более восприимчивыми, более открытыми, более понимающими — "зеленое" поколение, руки которого тянутся к миру и любви, которое всегда побеждает. У них больше преимуществ, больше ресурсов, чем у любого из тех, кто был до них, и они все еще вкладывают так много энергии в то, чтобы разорвать друг друга в клочья.

Иногда это кажется бессмысленным — как будто мы пытаемся удержать плотину, которая рушится под нашими пальцами. Потому что дети есть дети — независимо от века. Они всегда будут такими. Слишком молоды, чтобы знать, что важно, что имеет значение и как быстро все происходит. Слишком молоды, чтобы не быть эгоистичными и глупыми, а иногда просто откровенно подлыми. Они не прожили достаточно долго, чтобы знать, как быть кем-то другим.

Но это не значит, что я перестану пытаться. Пытаться сделать их лучше — все, чем, как я знаю, они могли бы быть. Любыми необходимыми средствами.

Итак, я опускаю молоток.

— Исследовательская работа.

И они стонут.

— Тема — "Пропаганда и другие группы в преддверии Второй мировой войны". Пять страниц — минимум.

— Отличная, твою мать, работа, Нэнси. — Дуган, одетый во фланель, длинноволосый член толпы фигуристов, бросает в нее скомканный листок бумаги.

— Прекрати, — говорю я ему.

Тогда я повышаю ставку.

— И я хочу, чтобы вы написали это от руки.

Рука Скайлар Мэйберри взлетает, как ракета.

— Я не понимаю. Что это значит?

Я беру ручку и блокнотный лист и демонстрирую.

— Я хочу, чтобы вы написали… исследовательскую работу… от руки.

Она косится на меня.

— Почему?

— Потому что я хочу, чтобы вы действительно подумали о том, что пишите. Слова и идеи, которые вы записываете.

Следующей поднимается рука Дэвида Берка.

— В моей начальной школе письму не учили.

— В моей тоже, — присоединяется Брэд Рифер.