— Привет, ребята.

— Все путем, тренер Дэниелс! Хорошо выглядите, мисс Карпентер!

— Привет, дети.

Это происходит каждые несколько минут — нас замечают и приветствуют толпы наших студентов, пока мы пробираемся сквозь толпу. Это профессиональная опасность — как и быть загнанным в угол чересчур нетерпеливым родителем и подвергнутым импровизированной конференции.

— Дарпентер навсегда! — раздается безликий голос позади нас. И мы с Кэлли оба смеемся.

Она на мгновение останавливается на тротуаре, берет меня под руку, прислоняется ко мне и смотрит вниз по улице. Украшенные венками уличные фонари и цепочки мерцающих белых огней создают звезды в ее глазах.

— Я и забыла об этом, — тихо говорит она, наблюдая, как семьи в пальто и шапках — почти весь город — суетятся, разговаривают и смеются, пьют гоголь-моголь с пряностями и горячий шоколад. — Я забыла, каково это. Быть дома на Рождество.

В Рождестве в маленьком старом городе есть что-то другое, более теплое. Это заставляет вас чувствовать, что картины Нормана Рокуэлла и "Эта замечательная жизнь" реальны — как будто вы живете внутри них.

— Это волшебно, — вздыхает Кэлли.

И она выглядит такой хорошенькой, что мне, бл*дь, просто необходимо ее поцеловать. Я прижимаюсь губами к ее рту, ощущая на ее губах вкус зимы. А затем злобно шепчу ей на ухо:

— Приходи сегодня вечером ко мне домой, и я придам магии совершенно новый смысл.

Она хихикает, а потом приезжает ко мне домой, где я горячо и потно выполняю это обещание.

~ ~ ~

Во время зимних каникул Кэлли проводит дни со своими родителями, затем переключается на свою сестру и проводит большую часть своих ночей со мной. В четверг вечером перед Рождеством мы "У Чабби". В музыкальном автомате звучит "Танцующая королева" ABBA, и Кэлли, перегнувшись через стойку, подпевает Сидни, своей старой театральной подруге. Они снова начали общаться, разжигая свою дружбу, и я не собираюсь лгать — я рад. Потому что в течение последних нескольких недель в моей голове звучал голос, который говорил, что чем дольше Кэлли здесь, тем больше корней она возрождает… тем больше вероятность, что она останется.

А пока я качаю головой, отгоняя эти мысли прочь, сосредоточившись на здесь и сейчас и на том, что передо мной.

Кстати, о том, что передо мной.

Идеальная задница Кэлли. Округлая и цепляющая взгляд в облегающих джинсах. То, что я могу сделать с этой задницей — я делаю долгий глоток пива — не могу дождаться, когда она вернется ко мне сегодня вечером.

Песня ABBA заканчивается, и ее место занимает "Должен был быть ковбоем" Тоби Кита. Кэлли возвращается к нашему столику, неся еще по одному бокалу для себя, меня и Дина. Она садится ко мне на колени и поет с Дином о Калифорнии, женщинах, виски и золоте. Она улыбается, смеется, и все это кажется таким чертовски приятным.

Пока все не идет прахом.

И Бекка Сейбер не подходит к нашему столику, ее голубые глаза устремлены прямо на меня. И Богом клянусь, что она звучит в точности как Малефисента из того диснеевского фильма, который я смотрел со своей племянницей Фрэнки пару недель назад.

— Так, так, так, Гарретт Дэниелс. Прошло много времени.

Бл*дь.

Это будет не очень красиво.

Кэлли перестает петь и смотрит на Бекку — открыто и невинно.

— И Кэлли Карпентер. Я не знала, что ты вернулась в город. Ну разве это не как в старые добрые времена?

Последнее, что я слышал, Бекка вышла замуж за бизнесмена и жила в Северном Джерси.

— Привет, Бекка, — говорит Кэлли.

В прищуренных глазах Бекки появляется злобный блеск, что-то острое и опасное.

— Насколько это смешно? — она тычет большим пальцем в сторону бара. — Мой муж занимается недвижимостью; мы владеем парковкой снаружи. Я была в этом районе и решила забрать чек за аренду и столкнулась с вами двумя. Вы, ребята, как, снова вместе?

Кэлли улыбается, холодно, спокойно и полностью собранно.

— Да, так и есть.

— Это восхитительно. Боже, Гарретт, я не видела тебя с той ночи… В Рутгерсе, помнишь?

Кэлли застывает у меня на коленях.

— Мы были так пьяны и довольно дикими в ту ночь. Хорошие были времена. — Она наклоняет голову в сторону двери. — Ну, мне пора идти. — Ее глаза скользят по мне, и я чувствую холод, слизь, как инопланетное вторжение. — Убедись, что на этот раз ты крепко держишься за него, Кэлли. Он просто невероятный.

Ее голова отворачивается от нас.

— О, привет, Дин.

Дин опускает подбородок.

— Дьяволица. — Он машет пальцем. — Убедись, что остерегаешься священников. Один хороший всплеск святой воды, и, — он машет руками, — для тебя прямиком дорога домой, в ад.

— Пока, Дин, — сухо говорит Бекка, а затем уходит.

За столом воцаряется тишина. Я наблюдаю, как эмоции разбегаются по лицу Кэлли. Ее лоб морщится, и между бровями появляется маленькая морщинка, которую я хочу разгладить.

— Ты, ты трахнул ее?

На этот вопрос нет хорошего ответа.