Эта книга - часть жизни одного, на первый взгляд, непримечательного юноши из России, который записал все радостные, грустные и, порой, противоречивые события из своего детства, свои взгляды на них, рассуждения и мысли. Автобиографическая книга не предназначалась для печати, так как он долгое время хранил ее в тайне, боясь расправы за свои слова, стремления и идеалы. Однако, в наследие всему миру, он все же решил поделиться воспоминаниями о детских годах своей любопытной жизни, проливая свет на свою личность.
Предисловие
Приветствую! Мое имя Виталий Уайлд. Может быть, вы уже где-то слышали обо мне, а может быть и нет. Это не столь важно – важно то, что вы взяли эту книгу в свои руки. Довольно любопытно, что это произошло. Я полагал, что до моей книги не будет никакого дела ни на пыльной книжной полке среди десятков других ей подобных, ни в любом другом месте, где она могла бы оказаться. Это безусловно удивительно, а это значит, что у вас в руках оказалась не менее удивительная история – история о жизни простого мальчика.
Ни для кого не секрет, что наша жизнь складывается из большого, я бы даже сказал, невообразимо огромного числа как самых маленьких, не особо значимых событий, так и очень ценных для всей оставшейся жизни. Порой нужно о них вспомнить, нужно оглянуться на них с печалью или же наоборот с радостью. Люди находили самые разнообразные варианты того, как это сделать. Вот в мою эпоху компьютерных технологий и электронного хранения информации многие выбирали обычный и давно ставший удобным способ хранить память о пережитом, совершенном и увиденном в компьютере или внешнем носителе в виде дисков или флеш-накопителях с электронными фотографиями, видеозаписями и иными файлами. Это удобно для их передачи и хранения, ведь буквально одним пальцем можно было взаимодействовать с информацией о самых мельчайших подробностях и деталях, да еще и в масштабах, несравнимых с самыми большими архивами и библиотеками. Однако я решил отказаться от такого способа, отдав предпочтение сохранению информации о себе и своей жизни в предмете, ставшем одним из самых главных изобретений человеческой цивилизации, а именно в книге. Книга – это вещь, которая не только хранит информацию в виде текста, но еще и содержит некий особый смысл, заложенный ее автором. И хотя я начал создавать свой труд о жизни в электронном виде, однажды мне стало очевидно, что все же в книге, написанной и созданной от начала до самого конца одним единственным человеком, укладывается куда большее значение, нежели в виде безликого и бездушного текста на экране монитора, не имея возможности в буквальном смысле прикоснуться к объекту своей жизни. Поэтому переход от электронного вида к материальному оказался правильным выбором.
Началось все двадцать первого апреля две тысячи пятнадцатого года. Мне тогда было четырнадцать лет, и у меня совершенно не имелось и мысли писать что-то о своей жизни. Началом служили рассказы о том, как я дружил, а позднее конфликтовал со своими друзьями во дворе нашего жилого дома, хронологический сборник которых назывался "Дружба". По мере протекания событий нашей дружбы и вражды, я излагал свое виденье происходящей ситуации, подробно описывая историю наших взаимоотношений и размышляя над причинами и возможными последствиями как своих действий, так и действий других людей. К тому-же, мне не сильно хотелось потом рассказывать кому-то снова и снова обо всем этом, неосознанно искажая важную информацию или вовсе забывая ее, поэтому изложить все в тексте и демонстрировать его тогда, когда возникала такая необходимость, сохраняя все так, как оно было на самом деле, являлось обоснованным шагом. Однако, в определенный момент пришло понимание того, что рассказывать о ребятах и событиях своего детства глупо, не поведав предысторию всего происходящего, ведь без этого многие причины поступков или моих предпочтений оставались туманными. Да и последующие дружеские события оказались настолько однообразными и неинтересными, что от усугубляющейся монотонности мне самому становилось не по себе. Поэтому уже имеющиеся материалы дополнялись словами о детстве, начиная с самого рождения. Прежнее название тогда сразу стало неактуальным, не отражающим основную суть повествования, поэтому все тексты стали именоваться как "Одинокий путь". Такое название я дал из-за своего жизненного пути, который я считал одиноким по той причине, что чувствовал себя соответствующе из-за отсутствия тех, кого я мог бы назвать близким другом. Впрочем, я не терял стремление рассказывать о себе, и потому продолжал свое дело, которое переросло не в привычку, а в большое и важное занятие. Я рассказывал не только о дружбе с людьми, но и о своей учебе, путешествиях, прочих событиях детства. Но такое название продержалось не так уж и долго – жизнь претерпевала очередные перемены, и оно вновь перестало отражать главную мысль всего материала. Поэтому пришлось в очередной раз изменить заголовок, но на сей раз так, чтобы оно в дальнейшем навсегда оставалось без каких-либо значительных изменений вне зависимости от происходящих событий. Уже и не вспомнить какие в голове прокручивались варианты, но я остановился на таком названии, как "Жизнь простого мальчика". Сам себя я назвал мальчиком только потому, что всегда чувствовал себя ребенком, сохраняя детский интерес ко всему окружающему и относясь с некой долей брезгливости к элементам взрослой жизни, но вопрос о том, почему мальчик простой, всегда оставался без ответа даже для меня самого. В дальнейшем наименования изменялось единожды, а если точнее сказать, дополнялось – из-за увеличивающегося объема всего произведения придерживаться его единства я посчитал лучшим в виде нескольких частей, нежели в очень большом и неудобном целом. Первая часть получила приставку к названию "Детские годы»", которая охватила все от моего рождения до окончания учебы в гимназии, что говорит о моих первых восемнадцати годах жизни. Иные же части – это, впрочем, уже совсем другие истории.
В период самой ранней работы, текст был совершенно далек от того, что понималось под привычным литературным текстом, но я старался исходя из своих навыков и возможностей. Я писал так же, как это делал типичный ребенок – с ошибками, повторениями, несостыковками и тому подобное. По мере своего взросления мне приходили в голову все новые и новые идеи оформления книги и устройства ее текста. Я даже в их поисках ходил по книжным магазинам и разглядывал нужные мне страницы, чтобы знать что и как устроено. Преобразований случалось не мало – обычные фотографии заменялись черно-белыми, а позднее цветными стилистическими изображениями, напоминающими воспоминания, повествование менялось на речь от третьего лица, от чего из-за неудобств пришлось отказаться, имена всех упоминаемых мною людей изменялись и опять-же из-за проблем и запутанности возвращались к изначальным. Сам текст из-за всяких воодушевлений порой переписывался полностью, что оттачивало до совершенства и без того неплохой текст, а некоторые главы и вовсе из-за отсутствия актуальности или связи с основным повествованием удалялись. Я старался делать текст таким, чтобы самый далекий от меня или совсем не связанный со мною человек не испытывал дискомфорт, и потому добавлял сноски со сложными понятиями. Менялась и обложка – она не всегда представляла собой изображение серого лиса, что одиноко стоит в поле вдали от суеты и смотрит на небо, задумавшись или замечтавшись о чем-то. Изначально ею служила картинка с названием книги, созданная в самом примитивном графическом редакторе на компьютере, и представляющая собой желтое название на коричневом однотонном фоне. Почти сразу обложка обрела чуть иную, но похожую структуру, а главное получила уже ставшие традицией черные и белые цвета, оставшиеся до конца работы. В дальнейшем, положение заголовка, имени автора и другие детали обложки менялись – черный фон сменялся на ночную каменную пустошь с северным сиянием, на горы, становящиеся все светлее с каждым хребтом, и в конечном счете она стала такой, какая есть сейчас.
Жизнь простого мальчика, как целая серия книг – это не глупый сборник того, что я хотел бы засвидетельствовать о себе или поведать другим людям. Главная особенность в том, что они являются оплотом всех моих мыслей и чувств. Хотя первая часть книги может показаться скучной и невыразительной, она задает всю среду для их выражения в дальнейшем. Стоит заранее сказать, что на протяжении большей части периода этой книги я был одинок. Конечно, вокруг находились родственники, друзья или прочие проходимцы. Однако никто из них не мог меня по-настоящему понять. Меня мало слушали, часто забывали, будто я старая ненужная вещь в шкафу, или вовсе не слушали, занимаясь своими делами. Я не мог в полной мере высказаться, и потому часто уходил куда-нибудь в тихое отдаленное место, как, например, лес или городская набережная, и начинал тихо бубнить себе под нос всякие монологи на волнующие темы, длящиеся несколько часов, после чего на их основе составлялись тезисы, а из них уже создавались тексты, которые в конечном счете вошли в книгу. Почему же так получалось? Секрета в этом нет – мои изречения, когда таковые были вынужденными и возможности уйти от них не имелось, вызывали множество споров у большинства окружающих меня людей. Не из-за их ошибочности, а из-за существенной разницы. Конечно имелись и те, кто относился нейтрально к моим словам и не придавал им особого смысла, пропуская их мимо своих ушей. Во многом это те люди, что не прямо не влияли на меня, но чье мнение могло быть для меня важным. Но находились и те, кто воспринимал мои слова как абсурд, чуть ли не бредовый вымысел и самообман, тем самым представляя меня как не совсем здравомыслящего человека с дурацкими убеждениями, выбить которые многие принимали как вызов. В особенности этими людьми являлись мои родственники, которые имели безграничный контроль надо мной. Мое инакомыслие им, мягко говоря, не нравилось, и потому они считали такую отличающуюся точку зрения ложной. Удавалось выстроить хоть какой-то диалог об обыденных для обычных людей понятиях, вроде учебы в школе или общению с друзьями, но стоило начать речь о смысле жизни, об отношении к чему-либо и о своем взгляде на вещи, как этот диалог превращался в нелепую болтовню. Потому единственным выходом, благодаря которому я мог свободно формулировать речь о своем мировоззрении и выражать все свои искренние переживания, эмоции, мысли, чувства и рассуждения, стала моя же книга о жизни, в которой я предоставлен сам себе. На такое сокровище никто не имел право посягать, и потому оно тщательно скрывалось от посторонних глаз.
Одни сведения я знал с ранних лет, как и все окружающие. Другие нет, ведь они придавались огласке неохотно, только по поводу, а иные по каким-то причинам не рассказывались, и потому казались для меня вообще забытыми. По этим причинам, порой мне приходилось самому исследовать домашние архивы, которые включали в себя как цифровые фотографии, так и старые черно-белые снимки, записи камер и видеокассет, даже какие-то газетные вырезки и документы. Часто спросить напрямую мне не представлялось возможным, поскольку существовали некоторые причины, мешавшие это сделать. Поэтому, дождавшись того редкого момента, когда никого не будет рядом, и убедившись, что за мной никто не проследит и не потревожит, я мигом брался исследовать их и по возможности фиксировать для дальнейшего изучения и сохранения уже у себя. С удивлением я встречал новые подробности того, что казалось мне обыденностью – где и как жил, как общался, как вел себя и так далее. С большим восторгом я узнавал новое, узнавал такое, что я ранее не мог представить или предположить, будто находя новую и важную деталь своего замысловатого нескончаемого паззла. Мне в принципе нравилось искать информацию обо всех людях, с которыми я общался или на которых я обращал внимание. Чем больше незнакомец давал знать о себе, тем более доверительно я мог относиться к нему. Мне стоило проявлять большую осторожность в этом, чтобы не выглядеть как человек, который сует свой нос туда, куда не следует, в результате чего дальнейшие отношения могли бы и окончиться. Я эту тонкую грань старался не пересекать, и узнавал все в ходе возникших бесед или дозволенных прямых вопросов, но все же что-то они мне не говорили, храня в рамках своих личных дел. В особенности это происходило тогда, когда люди узнавали о том, что я занимаюсь писательством о своей жизни, и те, осознавая, что неволей стали частью моей книги, становились более осторожными в своих словах. Иногда я обижался из-за этого, но я понимал беспокойство людей о распространении личных данных о себе, своей семье и жизни в целом, и мне ничего не оставалось, кроме как оставить это или же ждать того сладкого момента, когда я получу столь нужный мне ответ спустя долгое время. Поэтому я писал о себе все, что мог найти, а о других только то, что они сказали мне сами по своей воле. Бывали и те люди, которые наоборот положительно относились к этому, и хотя личных подробностей узнавать все еще не удавалось, всякие иные вещи, и так известные большому кругу лиц, благодаря их хорошему отношению мною изучались в чуть более точных и подробных деталях, давая не только полезную пищу для размышления, но и дополняя самих себя на страницах автобиографии. Тем не менее, дальнейшая публикация этих материалов и их тиражирование не считались законными – одни заметили бы в этом утечку сведений о личной жизни, другие бы усмотрели умаление чести или достоинства, третьи бы вообще назвали все сказанное ложью и потребовали бы если не вымышленные опровержения с моей стороны, то удаление всей так ненавистной им информации. Из-за одного факта публикации для меня мог собраться целый букет нарушений закона. Мне это не нравилось, но таков оказался порядок, и лучше было продолжать осторожно работать с книгой, чем оказаться за колючей проволокой и железной решеткой или иначе быть наказанным только за то, что я хотел делиться информацией о своей жизни, заодно рассказывая как о помощи и поддержке одних людей, так и о вреде и коварстве других – стоило четко понимать кто мне друг, а кто враг.
Отдельно стоит упомянуть касательно возрастного ограничения на мои тексты. Причины далеко не в том, что в тексте представлены убийства, насилие и прочие жестокие вещи или оправдания таковых, и даже не в подробных описаниях наркотиков или разврата – по крайней мере, в рамках этой книги все это не имело места. Причина совсем в другом, и она не одна. Первая, и самая важная из них – это наличие грубой оскорбительной лексики, что так или иначе доносилась до меня каждый день. Я не противился матам, если те не использовались как слова-паразиты или как методы оскорбить человека – я считал их уместными в качестве способа экспрессивно выразить эмоции или процитировать других людей. Долгое время я не хотел их упоминать, однако их отсутствие искажало некоторые высказывания, и потому цитировать реальные фразы, несмотря на содержание неприятных уху слов, пришлось ради достоверности. Вторая – это взгляды, существенно отличающиеся от общепринятых. Это иные понятия о семье, о построении взаимоотношений с людьми, мои общие взгляды на жизнь. Ввиду того, что я еще не был сформировавшимся взрослым человеком, они имели свои изъяны, и более точные и разносторонние, и оттого еще более разнящиеся взгляды, уже появились позднее. Важно понимать, что это являлось моим личным мнением, которое не обязывало других думать или поступать также, как это делал я. А третья, в какой-то степени глупая причина – это защита книги. Произведения такой возрастной категории заворачивали в прозрачную герметичную пленку, чтобы дети не могли прочитать их, не порвав такую упаковку. Мне же это давало возможность не беспокоиться за произведение, что таким образом имело дополнительное средство сохранения от всякой грязи и пыли.
Все книги стали для меня своеобразным памятником. Начатые с рассказов о дружбе и переросшие в историю всей жизни, они обрели в моих глазах истинное величие. Сам факт их существования уже являлся для меня уникальным случаем жизни. Я бы, будучи взрослым человеком, сначала не поверил в то, что ребенок мог таким заниматься, да еще и так устремленно, но это действительно так. Это то, что описывает меня, то, что знает обо мне абсолютно все и даже больше, ведь многое с течением времени забывалось, но книга уберегала все ценные сведения от бесследного растворения в истории. Порой я сам удивлялся тому, что же я сохранил в текстах, а сам навсегда потерял из своей памяти. Они помогали мне вспомнить и подтвердить что-то очень важное, вновь перенестись в события многолетней давности, не забывать уроки прошлого, чтобы идти в будущее. Записи о моей жизни, как одного из многих миллиардов людей, стали моим самым главным трудом. Это лекарство от болезней памяти. Это лекарство от лжи.