— Надеюсь, что этот разговор останется между нами.

— Что, совсем между нами?

— Совсем-совсем. Это моя маленькая просьба, — мягко понизил тон Ффо, — Ты же можешь пообещать мне?

— Могу.

Присев за обеденный стол, Анноэф откинулся на стуле и снова начал гладить почти рыжую бороду.

— Нас называют по-разному, — профессор принял вальяжную позу, — Прыгуны, временники, коммивояжеры... Много разных прозвищ. Обидных и не очень. Но.. мне больше нравится скользящие.

— Мне тоже так больше нравится, — улыбаясь, кивнула Медея.

— Тогда знай, что мы не просто скользящие. Мы — ускользающие.

— Ускользающие?

— Да. Ты должна помнить об этом всегда.

— Как солнечные зайчики? — весело захохотала Медея, в одно мгновение стряхнув остатки напряженной сосредоточенности.

— Нет, гораздо проворнее, — Анноэф расплылся в улыбке, повинуясь ее сиюминутной веселости.

Встав из-за стола и подойдя к огромному окну, девушка прикоснулась к прозрачному стеклу. Дрожащие, юркие отблески играли на коже теплыми пятнами. Захотелось чихнуть.

— Вид потрясающий, — глухо чихнула Медея, еле успев прикрыть лицо ладонью. — Когда-нибудь у меня будет такое же...

Договорить девушка не успела.

— Профессор Ффо, к вам господин Фальх Диттэ, — прервал ее бойкий голос Велли через внутреннюю связь.

Не успела она закончить фразу, как в кабинет позвонили. Практически сразу дверь отворилась. Внутрь вошел высокий, хорошо сложенный мужчина. На этот раз Фальх надел белый лабораторный халат, как того и требовала внутренняя субординация. Большая синяя коробка с пышным бантом в его руках притягивала взгляд так же, как и идеальные черты благородного лица.

— Извиняюсь за задержку, — на выдохе сказал Фальх и протянул коробку Медее, — Это тебе. Мой подарок.

Взглянув на старого друга, Анноэф слегка удивился. Слишком уж странно тот вел себя в этот солнечный, немного ленивый полдень. Зная Фальха далеко не первый год, временник ожидал увидеть отстраненного, безразличного скептика. Скептика, одетого не по правилам и точно уж никогда не извиняющегося за причиненные неудобства. И, тем более, не проявляющего сентиментальных жестов в виде приятных сюрпризов, потерявших для него значение еще пару сотен лет назад.

В то время, как Медея с нетерпеливым предвкушением открывала подарок, мужчины пересеклись взглядами. Анноэф жестом предложил Фальху присесть, стараясь ограничиться лишь ответной приветливостью.

— Что это? Индивидуальный диагност? — с восторгом спросила Медея.

— Да. Теперь ты можешь тренироваться в любое время, — сказал Фальх, — я считаю, что забрасывать медицину тебе ни в коем случае нельзя.

— Мне уже на это намекали, — весело ответила девушка.

Опустившись на кушетку возле обширного окна, Фальх пару раз потер ладони и через мгновение сразу встал. Явно не зная с чего начать, он беспомощно посмотрел на Анноэфа. Вспомнив, что искать подобной поддержки — не в его моральных правилах, ученый глубоко вздохнул. Наблюдая за неожиданными метаниями друга, временник все же не спешил вмешиваться.

— Присядь, — сказал Фальх Медее, увлеченно возившейся с подаренным прибором, словно с новой игрушкой.

Девушка присела рядом, не отрываясь от интригующего подарка. Она уже успела распаковать коробку и подсоединить к экрану все, что необходимо. Кроме того, умудрилась сделать первые тесты. Приложив палец к слегка светящемуся отпечатку на приборной панели, Медея с восторженным любопытством изучала состав собственной крови. Небольшое количество наноботов уже успело проникнуть внутрь тела. Началась обработка данных.

— Отложи ненадолго, — мягко сказал Фальх.

— Простите, — извинилась девушка, при этом даже немного покраснев, — Профессор так и не сказал, о чем вы хотите поговорить.

Поспешив выключить прибор, девушка отложила его подальше.

— О мечтах. О новых горизонтах... О миллиардах жизней, которые мы можем спасти.

— Я не понимаю...

— Медея, ты — редкое сочетание двух качеств. Скользящим становится далеко не каждый. И тем более не каждый имеет временной трамплин в сотни лет. Я бы не простил себе, если бы все это пропало, не принеся никакой пользы человечеству, — Фальх взял ладонь Медеи в свои руки и мягко, но убедительно сжал.

Ставший нарочито вкрадчивым голос ученого слегка подрагивал. В его взгляде читалась не только уязвимая надежда, но и некоторая беспомощность. Все эти чувства было бы легко принять за беспокойство о судьбе планеты, если бы Анноэф не понимал, что Фальх начал с откровенной лжи. Но, только украдкой покачав головой, все же промолчал.

— Я все еще ничего не понимаю.

— Ты же в курсе, что скользящие перемещаются по линии своей жизни в прошлое?

— Да.

— Наверное, ты знаешь и то, что прыжок дальше своего дня рождения — большая редкость.