— Произошло что-то исключительно невероятное, — дрожащим голосом прошептал Дин-Сой, опасливо выглядывая из-под хлюпкого убежища в виде трибуны — кажется, мы стали свидетелями чего-то... чего-то... невообразимо грандиозного. Кажется... кажется мы не наблюдали экстатические состояния уже целую вечность... Не бойтесь, мои котятки... Все уже закончилось... Оставайтесь на своих местах! Неужели вы хотите пропустить это зрелище? Поверьте, в вашей жизни такого не будет уже никогда!

Марс, конечно же, не хотел это пропустить. Ни страх, ни паника не способны были перебить непреодолимую тягу к удовольствиям.

***

Когда молния ударила прямо в лобовое стекло ВИП-ложа, Морган рефлекторно упал на пол и прикрыл голову руками. Потом, осознав, что Пламя не может причинить ему никакого вреда, резко вскочил. Паника, объявшая все тело, была вызвана вовсе не страхом внезапной вспышки. Где-то глубоко внутри мужчина начал осознавать, что его ставка висит на волоске. Непонимание происходящего сковало все тело. Только пронзительный, впивающийся в мозг визг заставил поднять застывшие ладони и прижать их к ушам. Он показался Моргану во сто крат противней того визга, что землянка извлекала из себя во время гона.

Когда черный смог накрыл практически всю площадь Арены, у него начали дрожать ноги. Потом пришло онемение. Жнец видел, что монстр мертв. Часть ставки, привязанная к точному времени смерти гладиатора, сгорела. Нервно вглядываясь в плотный дым, Морган молил только об одном — чтобы землянка оказалась мертва. Еще можно было спасти остатки денег. Когда дым начал оседать и рассеиваться, Морган почувстввовал, что нервы не выдерживают. Он был на пределе.

— Ну же... ну... — кричал он, не слыша себя, — Да сдохни уже, тупая ты девка! Не будь таким говном!

Казалось, Жнец окончательно разобьет треснувшее от попавшей в него молнии стекло.

Когда дым рассеялся, все уставились на разорванную в клочья тушу. Вернее на то, что от нее осталось. Черная слизь запачкала большую половину бывшего когда-то идеальным песка. Огромный кусок монстра лежал посреди Арены.

Преодолевая толщу полусоженных внутренностей, Медея карабкалась вверх, к свободе. Когда она, вся перепачканная в черно-коричневой жидкости, твердо встала на ноги и подняла в кулаке отросток кишок, трибуны взревели.

Мир Моргана рухнул. Он полностью обмяк, не чувствуя своего тела. Повернулся спиной к стеклу и медленно сполз на пол. Руки его дрожали. Сердце больше не колотилось бешено. Медленный, спокойный ритм отчеканивал ровно 65 ударов в минуту. Это уже не имело значения. Ничто уже не имело значения. Ставка сгорела вместе с его мечтой.

— Добрый вечер, господин. Вы закончили? — с максимальной вежливостью спросил провожатый, аккуратно войдя в ВИП-ложу.

Сколько прошло времени? Кажется, голоса на трибунах совсем стихли. Нет, там нарастает какой-то ропот. Морган знал, чем он был вызван. И это тоже уже не имело значения. Он ставил на две смерти. Только одна ровным счетом ничего не решает. Все определило одно мгновение. Одно гребаное мгновение, которое ему не показало Пламя. Мимолетный отрезок, перед которым созерцание будущего оборвалось. Это стоило ему всего, что он имел.

— Довольно? — с горечью прошептал сам себе Морган, — Теперь я — нищий.

Моргана очень вежливо, соблюдая все правила этикета, попросили удалиться из ВИП-ложа. Это было настолько завуалированно и приторно-ласково, что вызывало тошноту.

Сегодня снова проиграли все. Все, кроме самого казино. Оно, как и полагается, в очередной раз одержало верх. И поэтому диктовало свои правила. Эти правила гласили, что проигравшие на вершине оставаться не должны. Вне зависимости от статуса и степени достатка.

— Надеемся на наше дальнейшее сотрудничество, — лучезарно улыбаясь, сказал провожатый, — Мы будем рады любым вашим ставкам.

— Ага, лет через сто, — бросил Морган и на ватных ногах покинул ВИП-ложе.

К своему удивлению, он даже забыл забрать полностью оплаченный дорогой алкоголь.

***

Ашера обеими руками обнимала тело Баргета. По ее щекам текли слезы. Она до последнего пыталась реабилитировать юношу, надеясь, что хоть как-то сможет ему помочь. Кричала, но никто ее не слышал. Вернее, не слушал. Когда стало понятно, что транквилизаторы сделали только хуже, было уже поздно.

— Он мертв... мертв... — повторяла она снова и снова, и ее тихий голос отдавался эхом через динамики Арены.

Только сейчас стало ясно, что от удара о стену логическая система костюма вышла из строя. Физиологические данные Баргета не высветились на табло автоматически и время было упущено. Юноша скончался от перелома позвоночника. Все убедились в этом в прямом эфире, когда над головами зрителей красными буквами отпечатались текущие параметры брони. Окончательный приговор в виде безразличной надписи «остановка всех жизненных функций» поверг трибуны в шок.