В этом - и именно в этом - видел Фридун причину лютой ненависти реза-шахов, хикматов исфагани, хакимульмульков к Стране Советов, к этой могущественной и несокрушимой крепости свободы...

Стук в дверь оторвал его от заветных мечтаний. Шофер Шамсии привез от нее письмо. Девушка просила его к восьми часам быть обязательно в Шимране. Фридун заколебался - в девять часов они должны были собраться у Арама Симоняна. В конце концов он решил ненадолго заехать к Шамсии, а уже оттуда отправиться на собрание.

В Шимране его встретила сама Шамсия. Фридун сразу обратил внимание, что в девушке не было и следа обычной для нее почти детской резвости и веселого лукавства. На ее красивом лице лежала на этот раз печать глубокого раздумья.

Шамсия усадила Фридуна на скамью под большой чинарой и ушла, сказав:

– Подождите здесь минутку, с вами хочет говорить сертиб Селими.

В голове Фридуна мелькали, сменяя друг друга, сотни разных мыслей. Он старался угадать - смогли ли Шамсия и сертиб Селими найти общий язык, миновала ли опасность, грозившая сертибу.

– Вы, вероятно, не ожидали встретиться со мной?
– сказал, подходя, сертиб и, не дожидаясь ответа, перешел к волновавшему его вопросу.
– Вы оказались правы, дорогой Фридун, - горячо заговорил он.
– Я понял, что деспотический строй глубоко враждебен народу и нашей родине. Я смог убедиться, что он - злокачественная язва на теле народа. А единственное средство избавления - вырезать эту язву.

И сертиб Селими коротко рассказал Фридуну о своем свидании с Реза-шахом.

– Питаясь вредной иллюзией, я бесплодно растратил лучшие годы своей жизни. Теперь раскаяние грызет меня. Кто в силах вернуть мне хотя бы один из тех дней, когда я возлагал всю свою надежду на якобы обманутого придворными монарха?!
– произнес сертиб с горечью.

Фридун почувствовал всю силу отчаяния, охватившего сертиба Селими.

– Нет, нет!
– поймав его взгляд, продолжал сертиб Селими.
– Вы не думайте, что я бесплодно справляю тризну по ушедшим дням. Что может быть глупее - совершив ошибку, лить слезы раскаяния? Именно потому, что я понимаю всю глубину моих заблуждений, я хочу перейти к решительным действиям.

– В чем же будут заключаться эти действия?

– Я решил, объединив всех честных людей, поднять, их против гнилого шахского режима. У меня одна цель - пусть ценой.своей гибели, но добиться свободы и независимости родины. У меня много преданных и смелых друзей среди военных и интеллигенции. А вы близки к низам, к людям труда. Отныне наш с вами долг - объединить эти две силы.

– Приветствую ваше решение, - сказал Фридун и протянул руку сертибу Селими.
– Пора, давно пора!

Это была первая честная и сильная рука, которая была протянута сертибу Селими на избранном им новом пути. Он крепко пожал эту руку.

– Да, пора! Шахский режим привел Иран на край пропасти. Спасение страны в объявлении демократической республики. К этому мы и должны готовиться. Ясно и то, что мы не одиноки в своих стремлениях. Нашлись даже люди, которые уже приступили к действию. Брошюры, которые переполошили всю дворцовую камарилью и шаха, выпускаются какой-то сильной организацией.
– Он помолчал с минуту и добавил: - Но боюсь, что такая организация недолго просуществует.

При этих словах Фридун насторожился.

– Почему вы так думаете?
– спросил он, стараясь не выдать своего волнения.

– Потому что какой-то предатель помог напасть на ее след. Не сегодня-завтра начнутся аресты. Помните, некогда в Азербайджане, на Тегеранском шоссе, в чайной, вы видели Гусейна Махбуси. Этому матерому провокатору, который служит трем державам и иранской тайной полиции одновременно, удалось проникнуть в организацию. Так-то, мой друг, иностранный капитал не ограничивается ограблением наших естественных богатств. Он разлагает и людей, превращая их в подлецов и негодяев.

Фридун уже не слушал сертиба. Перед его глазами проносились образы товарищей, которые в эту самую минуту находились у Арама Симоняна, он видел виселицы, которые, готовились для них. Ему хотелось вскочить и, не медля ни минуты, помчаться туда, чтобы предупредить их, принять какие-то срочные меры. Но сертиб Селими ждал ответа, и ответ надо было дать. Фридун не сомневался, что в его лице организация приобретет ценного человека, но не считал себя вправе, не посоветовавшись с товарищами, не получив их согласия, открывать сертибу Селими существование такой организации.

– Я затрудняюсь сразу принять какое-нибудь решение, - ответил он спокойно, - но я подумаю над вашим предложением. Во всяком случае трудно что-нибудь возразить против вашего вывода - что так продолжаться дольше не может. Можете быть уверены, сертиб, что все сказанное здесь останется между нами...

Произнеся последнюю фразу, он заметил как облегченно вздохнул сертиб.

Затем Фридун извинился и торопливо поднялся. Сертиб Селими пошел проводить его до ворот.

– Как ваши отношения с Шамсией-ханум?
– несмотря на глубокое волнение, спросил Фридун.