— Найди кого-нибудь другого, — его глаза перешли на ее губы, прежде чем он отвел взгляд.

Затем он отпустил ее руки, обошел ее, вернулся к своему медному самогоночному аппарату и вытащил свой дурацкий инструмент из заднего кармана, как будто ничего не произошло.

Но его руки тряслись, а движения были отрывистыми, когда он приседал перед своим дурацким котелком с виски. Но этот разговор действительно произошёл. И он был далеко не так равнодушен, как ему хотелось.

На неё снизошло вдохновение.

Может быть, чтобы получить то, чего она хочет, нужно дать Сэму попробовать то, что, как он думал, ему нужно.

Найдите кого-нибудь другого, говорил он.

Использование ревности в качестве манипуляции было самым старым, самым паршивым трюком в мире, но это был единственный оставшийся у нее прием. Она встала у него за спиной, отметив, как напряглись его плечи, когда он услышал ее приближение.

Когда она оказалась рядом с ним, она очень медленно, очень обдуманно опустилась на колени, пока ее губы не оказались вровень с его ухом.

— Я думаю, ты прав. Думаю, я найду кого-нибудь, кто знает, как использовать свои руки на чем-то, кроме медной машины.

— Дерзай, — пробормотал он. — Мы оба встречались с другими людьми годами.

Она сделала паузу на мгновение, позволяя своим глазам задержаться на его губах. Позволяя напряжению нарастать.

— Правда?

С этими словами она встала и пошла обратно тем же путем, что и пришла, ее разум уже прокручивал свою мысленную черную книгу.

Райли услышала лязг металла о цемент за несколько секунд до того, как Сэм произнес несколько искренних проклятий.

Она улыбнулась. Он отреагировал так, как она и хотела.

Глава 7

Сэм подумал, что она пошутила.

Нет. Он надеялся, что она пошутила.

Он точно не был готов к тому, что она появится на празднике Первого Причастия своего племянника с другим мужчиной под руку через два дня после того, как предлагала ему переспать с ней.

И что она имела в виду, говоря, что за эти годы они не встречались с другими людьми? Он определенно встречался. Не то, чтобы кто-то из них имел значение. Ни одна из других женщин не трогала его сердце так, как Райли МакКенна.

Но женщины были. И много. Так же, как и у нее было много свиданий.

Так что же, черт возьми, она имела в виду?

Райли думала, что Сэм не умеет пользоваться руками? Она ошибалась. Потому что сейчас он думал о множестве способов их использования. Задушить ее было первым в списке.

Сразу после того, как он сотрет улыбку модели с ее нового парня, похожую на ту, что встречается на зубной пасте.

Он вполуха слушал, как Райли представляла парня своей тете. Брент Барри. Что за чертово имя?

Пальцы Сэма сжались на горлышке бутылки пива, когда он поднес ее ко рту и намеренно отвел взгляд от Райли и мистера Голливудского красавчика.

Сэм присоединился к Лиаму у стола с едой. Взяв из миски кукурузные чипсы, он окунул ее в семислойную фасолевую заправку, которая к счастью была без добавления особенного шриха Эрин — картошки.

— Ну, что скажешь? — спросил он своего лучшего друга.

Лиам осмотрел комнату в поисках матери, прежде чем бросить маслину в раковину. Он никогда не любил эти штуки.

— Что я думаю о чём?

— О новом парне Райли.

Лиам фыркнул.

— Что любой брат думает о новом парне своей младшей сестры? Что он придурок.

— Я так и думал, — сказал Сэм, переходя к луковому соусу и чипсам. А вот и картошка.

Лиам бросил на него любопытный взгляд.

— Правда? Потому что ты с ним еще не знаком. Я могу сказать, что он придурок, потому что мне пришлось слушать, как он говорил со мной о моих Индивидуальных пенсионных планах Рота(это счет или аннуитет, предусматривающий налоговые льготы и учрежденный в США) в течение пятнадцати минут, прежде чем появился ты. Но... парень, похоже, знает свое дело. Думаю, это лучше, чём парень без планов на будущее.

Сэм сохранял совершенно безучастное выражение лица, напоминая себе, что Лиам говорит не о нём. Не о Сэме, который когда-то мог говорить на корпоративном финансовом жаргоне с лучшими из них, и потом уволился по прихоти, чтобы сделать что? Открыть винокурню, которая еще не принесла никакого дохода?

Тот, кто один разсдался, будет сдаваться всегда, любила напоминать ему мать. Часто.