На столе красовалось пышущее жаром и подрумяненное до аппетитной корочки жаркое из неизвестной Ванни птицы, а на большом серебряном блюде возлежала внушительная рыбина. У него дыхание перехватило, а леди Беатриче тут же самолично, не дожидаясь слуг, хотя это и было нарушением этикета, отрезала и водрузила ему на тарелку огромный ломоть. Ванни даже показалось в первый момент, что он осилит такое разве что за неделю. Но, едва он положил в рот первый кусочек – как обнаружил, что оно будто само собой тает.

Они уже доедали, и половину опустевших блюд унесли из зала, когда хозяйка эффектным театральным жестом извлекла толстую колоду карт с расписными рубашками. Было видно, что она ими часто пользуется – уголки чуть потрёпаны, да и в целом невозможно спутать предмет из обихода с тем, который извлекают на свет божий по особым поводам, вроде праздников или важных встреч.

– Хочешь, я погадаю тебе, малыш? – прекрасно пародируя тон тех загадочных и странных женщин, что подходят к незнакомым людям на рынках и ярмарках, предложила Беатриче.

Впрочем, почему "как"? Откуда Ванни было знать о её прошлом. И, конечно, даже если это так – он её не осудит.

– Я бы не хотел, чтобы вы хлопотали ради меня, – смущённо сказал Ванни.

Леди Беатриче рассмеялась, словно он удачно пошутил. Даже всегда спокойная Ишка улыбнулась.

– Ну, что ты! Мне только в радость, – хозяйка дома и впрямь выглядела воодушевлённой.

– Именно. Её хлебом не корми – дай кому-то состряпать предсказание-другое, – подтвердила Ишка.

Карты ложились плавно, одна за другой, словно действо было намеренно растянуто во времени, чтобы подстегнуть любопытство и немного потомить. Леди Беатриче перевернула их, также в порядке строгой очереди, посмотрела на выложенный на столе, будто веер, пёстрый узор картинок и нахмурилась, чуть покусывая нижнюю губу. Сам Ванни узнал только две из них – солнце, стоящее в зените над деревней, и подвешенного за обе ноги вниз головой человека. Правда, он вовсе не разбирался, в каком порядке их нужно толковать и с какой стороны.

– В чём дело? – встревожилась Ишка.

– Видишь ли… – Беатриче перевела на неё не сулящий ничего доброго взгляд. – Все карты противоречат друг другу, фактически сводя любое значение на ноль. Я прежде никогда сама ни у кого такого не видела, но что это значит – мне известно. Моя наставница говорила, что этот уникальный случай значит – у человека и вовсе нет судьбы. Никакого будущего. Не за что зацепиться.

– Это предсказание смерти? – напряжённо спросила Ишка.

– О, нет. Здесь нет даже его. Это мальчик как пустая книга. Обложка есть, а страницы белые, – Беатриче потёрла переносицу.

– И что же это тогда значит? – прошептал Ванни. У него с горле пересохло, и, хотя он не собирался понижать голос, так отчего-то получилось.

– Если бы я знала, мои дорогие…

Глава 9

– Ну, и зачем ты, Старатос, привёл его сюда?

Наставница Ганиш неодобрительно скрестила руки на груди. Судя по степени неодобрения на её лице, она бы предпочла, чтобы и сам Старатос тоже не показывался ей на глаза, потому что хорошего она от него давно и непоправимо не ждала. Старатос резонно опасался, что даже оправдательное постановление Его Величества не спасёт его жизнь, как только он столкнётся лицом к лицу со своей бывшей учительницей. Вспоминая, что за вздор он ей нёс в период своей одержимости реформацией мира, Старатос, конечно, не краснел, не такой он был личностью, но встретиться с ней взглядом заставить себя не мог. Сквозь землю провалиться хотелось, и хорошо бы в прямом смысле.

Огромное круглое помещение со звездчатым потолком парадоксально ярко освещалось мерцающими на стенах золотыми и серебряными символами. Мозаичный пол загадочно блестел и переливался, зачарованный навечно.

– Ради того, чтобы поделиться информацией. Я решил, что повторять одно и то же несколько раз не имеет смысла. Вы оба должны услышать о результатах нашей поездки.

Чем дольше Старатос рассказывал, тем мрачнее становилась наставница Ганиш, да и Ричард задумывался, и уж явно не о романтике или хорошей погоде.

– Почему вы не настояли, чтобы эта девушка поехала с вами? – строго, будто школьников отчитывала, спросила женщина.

– Мы сочли, что не имеем на это права, – осторожно пояснил Старатос.

– То есть, вы и впрямь поверили, что она там оказалась именно в это время просто так? И она отвлекла тебя от поисков алхимической гексаграммы вокруг деревни, я правильно поняла? – менторским тоном продолжала наставница Ганиш.

Вот так за несколько секунд можно ощутить себя школяром, который безнадёжно проштрафился и понятия не имеет, как выполнять работу над ошибками. Теперь Старатос и сам изумлялся, чем думал и как не обратил внимание на очевидные вещи.

– Это всё уже не имеет значения, раз мы нашли виновника… – начал было Старатос, но она оборвала его:

– Виновника? Этого мальчика? Не смеши меня, пожалуйста. Вспомни, как долго ты сам разбирался с гексаграммами такой величины, сложности и могущества! А ведь ты – самый талантливый из моих студентов! Полуграмотный ребёнок из деревни каким-то неведомым чудом справился сам?

– Но…

Старатос робел в точности так же, как в годы обучения у неё, когда она заставляла его чертить одни и те же символы снова и снова, до тех пор, пока он не смог бы проснуться среди ночи и по памяти, спросонок, начертить любой, ничего не перепутав.