Директор набрал цифровой код на коммуникаторе, снимая силовое поле. Еще один – на замке. На прошлых корпусах тоже имелись электронные замки, но, похоже, они запирались только на ночь. Внутри красная зона также разительно отличалась от прочего «санатория»: те же комнаты, но вместо мебели огромные, похожие на гробы капсулы виртуальной реальности.

– Вы должны были слышать эти имена, если не в новостях, то на курсах по психиатрии. Женя Амер, известная актриса начала двадцать второго века, – Дремов остановился у первого окна. – После завершения карьеры увлеклась языческими практиками. Похищала, убивала и поедала детей, надеясь вернуть уходящую молодость.

Директор кивнул на следующую капсулу.

– Андрей Романович, Чистильщик. На фоне сексуальных проблем вообразил себя борцом за нравственность, – Николай Федотович вздохнул. – Случаи, честно говоря, почти безнадежные, хотя положительная динамика иногда наблюдается. Например, мы получили отклик у Евгении на успех ее вымышленной дочери, и через этот образ пытаемся привить ей понятие загубленного потенциала. Действовать приходится осторожно, иначе рискуем уйти в иную крайность – «яжемать», удовлетворяющую амбиции через успех ребенка.

– Даже Потрошитель здесь? – Олег дрогнувшими пальцами коснулся таблички, на которой значилось «Платон Богданович Д.». Близко, но разделяющее их бронестекло лишь на вид выглядело хрупким. – Какой сон видит он?

– О, это неординарный случай… традиционные практики оказались неэффективны. Тогда я отключил блок внешнего синтеза образов и снял внутренние ограничители, дав пациенту полную свободу переделывать информационное пространство в соответствии с его фантазиями.

– То есть… – осторожно, думая, что ослышался, уточнил Олег, – вы фактически заперли Потрошителя в его собственном сознании?

– Это не единичный случай, хоть подобные методы и не одобряются комиссией по этике, – отозвался Дремов. – Не всегда удается действовать в соответствии с протоколом, особенно если в первую очередь нацеливаешься на результат. Я надеялся, что ассоциативный тест Крипелина поможет определить направление, в котором следует работать.

– Но… – почувствовал недосказанность Олег.

– Но эксперимент превзошел все ожидания. Потому что этот безумец создал в своей голове целый мир!

Когда неделями живешь в замкнутом коллективе, волей-неволей становишься его частью. Излучающий спокойствие и доброжелательность, Олег легко освоился на новом месте. Познакомился с коллегами из других корпусов, флиртовал с девчонками-программистками. Даже поучаствовал в спортивном фестивале, хоть и ощущал скованность оттого, что приходилось соперничать с пациентами. Но Дремов не принял отказ, заявив, что подобные мероприятия способствуют взаимному доверию, а значит, повышают шанс на успешное излечение.

Николаем Федотовичем восхищались все: от поварихи тети Нади и корректоров до самих заключенных. Его усилиями в «Приюте» царила атмосфера благожелательности и общности, редко встречаемая в реальной жизни. Даже биороботы-медсестры, гарант порядка, притворялись милыми куклами. О том, что это режимный объект, а не курорт, напоминали окружающие лагерь стены да силовое поле вокруг красного корпуса.

В блок Олегу допуск не дали, что не мешало ему частенько прогуливаться рядом. Сам корректор «тягу к запретной зоне» объяснял тем, что здесь он мог побыть один: «неизлечимо» больные рождали неприятные ассоциации у обитателей «Приюта», и те редко забредали к периметру.

Сегодня Олегу не повезло: его лавочку заняли. Петр Степанович – лысеющий донжуан шестидесяти лет – игнорируя комендантский час, любовался вечерним небом. В исправительное учреждение он угодил за неоднократное мелкое хулиганство, как то: езду в пьяном виде, битье витрин, эксгибиоционизм и харассмент.

– Снова нарушаем? – Олег сел на скамью рядом.

– Злой вы человек, Олег Витальевич, – укорил старик. – Нет в вас любви и сострадания, необходимого целителю людских душ.

– Вы мне, пожалуйста, зубы не заговаривайте, Петр Степанович. Правила есть правила. После ужина всем пациентам полагается быть в своих комнатах.

Старик сделал вид, что не услышал, а Олег не стал вызывать биороботов. Некоторое время сидели в тишине, наблюдая, как кровавой лужей растекается по силовому куполу закат.

– Вам бы, молодой человек, прежде чем с чужими демонами бороться, со своими разобраться. Помочь?

– Простите. Но мы здесь, чтобы лечить вас.

– Вам-то, конечно, виднее: вы первый халат напялили. Что? Не слышали старый анекдот? – Петр Степанович заметил недоумение на лице собеседника и пояснил. – Как определить, кто психиатр, а кто сумасшедший? Кто первым халат напялил, тот и доктор.