Вэ запер дверь на ключ, пока Симка, болтая о вскружившей ей голову идее, мыла персик, нарезала его тонкими ломтиками и закладывала в клетку для оголодавшей О.

– Попробуешь? – и, вновь не дожидаясь ответа, прислонила к губам Вэ ломтик персика.

Вэ не первый раз пробовал этот фрукт. Текстура кожицы необычная, бархатистая, с мелкими ворсинками, мякоть упругая, полная сладкого сока. Вэ разжевал персик и сплюнул в раковину, прополоскал рот. Вкусно. Но вкус – исключительно человеческая радость.

Симка закатила глаза.

– А вот Огонек меня понимает, да? – она коснулась пальцем клюва птицы. – А с тобой даже не поесть нормально!

– Я тоже понимаю вкус.

Вэ отошел. Он не любил, когда Симка так говорила. Прекрасно ведь знала, что он не может насладиться едой. Он понимал вкус, но понимать и разделять – вещи разные, а Вэ не мог разделить с Симкой столь базовую потребность. И от этого страдал. Совместные завтраки и ужины выглядели весьма необычно, и слово «абсурд», периодически слетающее с губ Симки, Вэ тоже терпеть не мог.

– Я хочу, чтобы ты написал в Министерство здравоохранения с просьбой создать такой центр. Для инициативы мне нужен запрос.

Вэ кивнул.

– Я думала, ты с б'oльшим воодушевлением воспримешь мою идею, – в голосе Симки послышалась обида.

– Идея замечательная! И я рад, что ты подумала об этом. Рад и благодарен.

– Рад и благодарен, – передразнила Симка и села на стол, – ну, ты обиделся на меня из-за персика? Я знаю, это больная тема для нас, а я идиотка.

Симка достала из вазочки засохшую бутоньерку со свадьбы, вдохнула несуществующий аромат.

– Мне кажется, я до сих пор помню все в мельчайших деталях. Как мы шли по набережной, как волна набросилась и всю юбку мне замочила. А нам было весело… Было так жарко, пахло соленым морем и настурцией. И я не думала ни о чем… Я только о тебе думала, Вэ.

Она умела легко ранить и так же легко умела признавать свои промахи и мириться.

Весь следующий день был расписан по минутам, для отдыха Вэ выделил себе полчаса. Настроил нужную волну. Клеточнику слушать радио – все равно что слабовидящему смотреть телевизор, но Симка должна была знать: Вэ рядом.

Речь ее была настоящей страстью, словно внутри Симки сидела птица, словно все ее слова были музыкой, пропитанной заряженными импульсами. Симка была прекрасна и честна! Вэ слышал это и очень ей гордился.

Вечером отметили успешную речь вином и цукатами из еловых шишек (Симка их просто обожала). Вэ старательно полоскал вином рот и сплевывал в раковину, а Симка старательно делала вид, что не замечает этого, и ни разу не сказала слова «абсурд».

– Хорошая у нас жизнь, правда? – спросила она, загораживая свет разгоревшейся О руками и создавая на стенах причудливые теневые узоры. На стене появилась собака, а потом Симка сложила пальцы вместе, и вместо собаки – уже рыбка. Пальцы у Симки гибкие.

– Замечательная, – ответил Вэ.

О разгорелась еще ярче, чтобы тени сделались четче.

– А в чем ее замечательность? Ты еще не самый известный врач, а я еще не Голова города. Мы еще в пути…

Чтобы удачно философствовать, сидя на балконе, нужно обладать красотой речи, что для клеточника – довольно трудоемкий процесс. Вэ легко вел беседы с коллегами, с пациентами и их родственниками. Говорил кратко и четко, употребляя привычные медицинские термины. Душевные разговоры требовали богатства лексики, и Вэ работал над собой, чтобы уметь отвечать на вопрос, чем же прекрасна их с Симкой жизнь.

– Замечательность жизни в наших буднях, в мелочах, в этой игре теней от твоих пальцев, в разговорах до утра, в утреннем кофе, который я для тебя проверяю. Не бойся. Не обожжешься. В наших совместных планах. В работе, которая у каждого своя и любимая. В том ощущении, когда ты возвращаешься домой и понимаешь, что тебе будет так хорошо, как нигде и никогда.

– А я думала, счастье в великом! В чем-то большом, в том, чтобы оставить свой след в истории…

– Оно и в большом, и в маленьком. В грандиозном и будничном. В шишках, оливках и тенях на стенах. Во всем, что есть.

Симка улыбнулась, прижалась к Вэ и уснула, соглашаясь с каждым сказанным словом.

А потом случилось тридцать первое августа.

Симка проиграла первый этап выборов. Главным претендентом на пост Головы стал ее соперник.

– Мужчина! В этом все дело! Эту систему не разрушить! – всхлипывала она, пока Вэ собирал осколки разбившейся чашки. – Если я проиграю, мне еще шесть лет гнить до новых выборов!

– Все будет хорошо!

– Не будет уже ничего хорошо! Меня убили эти цифры! Нет больше прежней Симки! Нет этой тупицы! Умерла она!