– Но как ты можешь утверждать, что это Потоцкий? Ты видел, как он это сделал? – на меня накатывали волны страха, стоило только представить, что здесь произошло.

– В ту ночь я был на рыбалке, но пошел дождь, и мне пришлось вернуться в усадьбу, - от волнения дыхание Демьяна стало сбивчивым. – Я видел, как он скакал по аллее, словно за ним черти гнались. А из дома уже доносились крики…

– Похоже на правду. Но откуда ты узнал о венчании? – в Таниных глазах плескалась жалость. – Варвара тебе сказала?

– Нет… Я увидел цыгана с Варварой в старой хижине и подслушал, о чем они говорили, - признался Демьян и схватился за голову, ероша пальцами волосы. – Что же я наделал… Мне нет прощения… Но я потом нашел Сашко… признался ему во всем…

– Это ты говорил с ним в парке? – догадалась Таня. – У тебя картуз с дырой на макушке.

– Да… был. Я выбросил его, когда ушел из усадьбы в город. Не смог здесь находиться после того, что случилось, - парень так посмотрел на нас, что у меня в душе все перевернулось. Совесть, если она есть, конечно, самый жестокий палач… - Кто поверил бы мне? Мое слово ничто против слова господ.

– Почему ты вернулся? – Таня поднялась и подошла к окну. Наверное, для того, чтобы скрыть слезы.

– Я долго думал… Хотел помогать. Хотел вымолить прощение трудом, - ответил Демьян. – Мне не нужно наследство отца. Я не имею на него права. А на службу соглашусь, если вы позволите.

Через несколько дней за ним приехали, и Демьян отправился служить. Мне хотелось верить, что он решил смыть кровью тот грех, который лежал на нем черной меткой. Мы с Таней не были против его решения.

Сашко тоже был жив. Люди Петра это подтвердили. Оставалось лишь узнать, что произошло, и почему они с бабкой решились на такую мистификацию. Нам ужасно хотелось призвать к ответу Потоцкого, вызволить с каторги невиновного Потапа, но мы не располагали доказательствами. Все наши домыслы и истории поднимут на смех. Крепостной и цыган свидетели, не внушающие доверия. Вот если бы вскрылись еще преступления этой семейки, то в совокупности показания молодых людей вполне могли пройти.

Тайну с запиской Варвары теперь тоже можно было объяснить. Скорее всего, Варя спустилась вниз, увидела Потоцкого и, снова поднявшись в комнату, закрылась там. Поэтому она и писала: «Я слышу его шаги. Будь ты проклят Александр Потоцкий». Бедняжка знала, что он пришел совершить зло…

Сашко забрался в ее комнату, когда девушка уже была мертва, и видел, что вошедший Потап, не убивал ее. Возможно, цыган не стал обнаруживать свое присутствие, понимая, что может попасть под карающую длань правосудия. Причем карающую зачастую невиновных. Как бы то ни было, нужно поговорить с ним.

Оказалось, что Сашко обитал не в самом городе. Он устроился в кузню, которая находилась на окраине, почти у реки. Старая Мирела ходила туда почти каждый день, прячась в вечерних сумерках от чужих глаз.

Мы не стали ехать туда сами, чтобы не плодить слухи и не создавать парню проблем. Ему и так их хватало. Петр и Андрей сами привезли Сашко в «Черные воды».

Сашко, конечно, был растерян и напуган. Он постоянно оглядывался на молодых людей, а когда увидел нас, густо покраснел.

– Ну, здравствуй, Сашко, – Таня пристально посмотрела на него. – Что скажешь?

Он снял картуз и сжал его с такой силой, что лопнул козырек, а потом сказал глухим голосом:

– Прознали, значит, что жив я…

– Пойдем на веранду, что посреди двора стоять у всех на виду, - я повернулась к дому, и в этот момент мне показалось, что чей-то невысокий силуэт быстро скрылся за углом. Кто-то наблюдал за нами или так просто совпало?

– Вы идите, а я сейчас, - сказала я и направилась на черный двор. В нашем случае нельзя быть беспечными.

Увидев Захара, я попросила мужчину, чтобы они со Степаном очень внимательно наблюдали за всем, что происходит. Особенно за остальной дворней.

– Хорошо, барышня. Никто отсюда не выйдет, слово даю. Сейчас Степана на огород отправлю, а сам туточки рассмотрюся, - мужчина, как всегда, понял меня с полуслова. – Будьте спокойны.

У меня, естественно, были мысли по поводу него тоже. Потому что доверять нельзя никому, но Захар крупный мужчина, с могучим разворотом плеч, а подозрительный силуэт не отличался статью.

Войдя на веранду, я чуть не рассмеялась, несмотря на всю серьезность ситуации. Глашка притащила самовар и теперь стояла, вытянув руки вдоль туловища, с белым, как мел, лицом.

– Да не покойник он! – раздраженно доказывала ей Таня. – Жив Сашко! Жив! Ну вот же сидит! Дышит!

– Ой, не знаю, барышня… Покойники они такие… хитрые! Могут живыми прикинуться, чтобы кровь опосля высосать! – девушка попятилась и, наткнувшись на меня, завизжала дурным голосом: - Мамочки-и-и! Не дамси-и-и!