Шрифт:
– Это хорошо, что вы признали свою вину. Возможно, моя супруга простит вас, но не я, – Головин достал из кармана платок и швырнул ему в окровавленное лицо. – Стараясь избежать дуэли, вы оскорбили и меня. Завтра я передам вам, где и когда состоится наша дуэль. Щенок…
Вопль Дарьи Николаевны прозвучал как ультразвук. Мне даже захотелось закрыть уши, а еще сильнее захотелось заткнуть ей рот.
– Куда вы смотрите?! Кирилл Яковлевич! Ваша милость! Повлияйте! Я буду жаловаться! На всех буду жаловаться!
– Дарья Николаевна, что мы можем поделать? – Апехтин развел руками. – Нужно же было вашему сыну так выступить, прости Господи!
– Я этого так не оставлю! Саша, пойдем отсюда! Сейчас же!
Она выскочила в открытые двери, и Александр, не сказав ни слова, пошел следом.
Головин развернулся и вернулся на свое место. Его лицо оставалось спокойным, но я заметила, как его рука дернулась к сердцу. Он вовремя остановил это движение и глубоко вдохнул. Бедный мужчина… Какие же твари эти Потоцкие!
– Кирилл Яковлевич, Дмитрий Сергеевич, прошу вас, присядьте. Нам нужно обсудить вновь сложившиеся обстоятельства, - обратился он к мужчинам, а потом к Тане: - Софья Алексеевна, распорядитесь, чтобы принесли вина.
– Да, сейчас распоряжусь, - подруга покинула веранду.
Когда все устроились за столом, Павел Михайлович продолжил:
– Поскольку Елизавета Алексеевна стала моей супругой, совет должен рассмотреть дело по отмене опеки. Попечителем Софьи Алексеевны теперь может стать моя жена.
– Это вполне разумно, - поддержал его Апехтин. – Мы с Дмитрием Сергеевичем похлопочем о созыве нового заседания. Такая неловкая ситуация сложилась…
– Я хочу извиниться за Петра, - отец молодого человека хмуро взглянул на парня, который сидел в садовом кресле, сжав кулаки. На его лице, как в открытой книге, можно было прочесть все эмоции, которые он испытывал. – Он тоже повел себя не очень хорошо. Я бы даже сказал, возмутительно!
– Не нужно за меня извиняться! – Петр резко поднялся, старательно отводя от меня глаза. – Я поступил так, как на моем месте поступил бы любой мужчина! Прошу прощения, Елизавета Алексеевна, если мое поведение оскорбило вас! Прощайте!
Он резко развернулся и быстрым шагом пошел прочь, расправив плечи. Сюртук под его правой рукой разошелся, рыжие волосы торчали в разные стороны, но он совершенно не обращал внимания на такие мелочи.
– Охламон! Что в голове у этой молодежи? – вздохнул Дмитрий Сергеевич. – Разве мы были такими? Всегда уважительно относились к старшим, слова лишнего боялись сказать!
– Не скажите! В свое время мы тоже норовили против всех и вся выступить! Просто вы уже все позабыли! – усмехнулся Кирилл Яковлевич, а потом обратился к Головину: - Вы бы юноше дали шанс… Я ведь знаю, какой вы умелый стрелок. Раньте его, и будет. Пусть знает в другой раз, как язык распускать.
– Не волнуйтесь вы за Александра, - успокоил мужчину мой муж. – Не собираюсь я его убивать. Что ж я совсем бездушный, чтобы мать единственного сына лишать?
Благородство Головина и тут проявилось во всей своей красе. Если честно я тоже не хотела смерти этому слизняку. Но что, если что-то пойдет не так? Что, если пострадает Павел Михайлович? Как тогда быть? Если он даже просто ранит Потоцкого, то у того остается право второго выстрела. И пуля может попасть в цель.
Глава 51
Когда Апехтин и отец Петра уехали, я осторожно поинтересовалась у Головина:
– Что, если Александр попадет в вас? Вы даете этому человеку шанс, но я уверена, что он его вам не даст. Слишком подлый он для этого.
– Не переживайте, Елизавета Алексеевна, я знаю, что делаю, - он ободряюще улыбнулся мне. – Но мне приятна ваша забота.
Павел Михайлович хоть и делал вид, что хорошо себя чувствует, но я видела, что он устал. Под его глазами залегли темные круги, а лицо было бледным, без единой кровинки.
– Оставайтесь сегодня у нас, - предложила я, понимая, что дорога домой верхом для него будет еще тем испытанием. – Вам нужно отдохнуть. Слишком много событий за один день.
– Да, благодарю вас, - Головин сразу принял мое предложение, и это лишь подтверждало мои догадки, что он плохо себя чувствовал.
– Я останусь. Что-то тянет в груди… Гнев не лучший товарищ для больного сердца.
– Я попрошу, чтобы нянюшка заварила мятный чай, - сказала Таня, поднимаясь. – Глаша сейчас приготовит для вас комнату.