Джона Барта, Алена Роб-Грийе, Рональда Сьюкеника, Филип

па Соллерса, Хулио Кортасара и многих других, непременно

включает весьма пространные рассуждения о самом процессе

написания произведения. Вводя в ткань повествования теорети

ческие пассажи, писатели постмодернистской ориентации неред

ко в них прямо апеллируют к авторитету Ролана Барта, Жака

Дерриды, Мишеля Фуко и других апостолов постструктурализ

ма, заявляя о невозможности в новых условиях писать "по

старому".

Симбиоз литературоведческого теоретизирования и художе

ственного вымысла можно, разумеется, объяснить и чисто прак

тическими нуждами писателей, вынужденных растолковывать

читателю, воспитанному в традициях реалистического искусства,

почему они прибегают к непривычной для него форме повество

вания. Однако проблема лежит гораздо глубже, поскольку эс

сеистичность изложения, касается ли это художественной лите

ратуры или литературы философской, литературоведческой,

критической и т. д., вообще стала знамением времени, и тон

здесь задают такие философы, как Хайдеггер, Бланшо, Деррида

и др.

Как же сложилась эта модель "поэтического" мышления,

вполне естественная для художественного творчества, но, на

первый взгляд, трудно объяснимая в своем философско-лите

ратуроведческом варианте? Она сформировалась под несомнен

207

ПОСТМОДЕРНИЗМ

ным влиянием философско- эстетических представлений Востока,

что разумеется, не предполагает ни автоматического заимствова

ния, ни схематического копирования чужих традиций во всей их

целостности.

Каждый ищет в другом то, чего ему недостает у себя, да

леко не всегда осознавая, что ощущаемый им недостаток или

отсутствие чего-либо есть прямое, непосредственное порождение

его собственного развития -- естественная потребность, воз

никшая в результате внутренней эволюции его духовных запро

сов. Поэтому воздействие и, соответственно, восприятие фило

софско-эстетических концепций иного культурного региона, в

данном случае, восточного интуитивизма, происходило всегда в

условиях содержательного параллелизма общекультурных про

цессов, когда возникшие изменения не находят у себя соответст

вующей формы и вынуждены в ее поисках обращаться к иной

культурной традиции.

Как уже говорилось выше, современный антитрадициона

лизм постмодернистского сознания своими корнями уходит в

эпоху ломки естественно-научных представлений рубежа XIX

XX вв., когда был существенно подорван авторитет как пози

тивистского научного знания, так и рационалистически обосно

ванных ценностей буржуазной культуры. Со временем это

ощущение кризиса ценностей и трансформировалось в неприятие

всей традиции западноевропейского рационализма -- традиции,

ведущей свое происхождение от Аристотеля, римской логики,

средневековой схоластики и получившей свое окончательное

воплощение в картезианстве.

Аллан Меджилл выявляет один существенный общий при

знак в мышлении Ницше, Хайдеггера, Фуко и Дерриды: все

они -- мыслители кризисного типа и в данном отношении явля

ются выразителями модернистского и постмодернистского созна

ния: "Кризис как таковой -- настолько очевидный элемент их

творчества, что вряд ли можно оспорить его значение** (314, с.

12). "Кризис" -- "это утрата авторитетных и доступных разуму

стандартов добра, истины и прекрасного, утрата, отягощенная

одновременной потерей веры в божье слово Библии" (там же,

с. 13). Меджилл связывает все это с "крахом", приблизительно

около 1880-1920-х гг., историзма и веры в прогресс, которую

он считает "вульгарной формой историзма" (там же, с. 14).

Высказывания подобного рода можно в изобилии встретить

сегодня практически в любой работе философского, культуро

логического или литературоведческого характера, претендующей

в какой-либо степени на панорамно-обобщающую позицию. В

этих условиях дискредитации европейской философской и куль