— Ее мать тоже жила недалеко от вашего поселка… Она тоже любила эту песню, — отозвалась хозяйка.

— Спой, Фаня, эту песенку, — попросил Мириминский племянницу. — Ведь сегодня у нас праздник.

— Так что же все-таки у вас за праздник? — спросил Мегудин.

— Сегодня день рождения Ефима. Так давайте выпьем немного вина из его собственного виноградника, — сказала Шева.

Хотя настроение было праздничное, все же Мегудин побеседовал с Мириминский о том деле, ради которого пришел.

— Мы собираемся поехать в институт садоводства и виноградарства познакомиться с их экспериментами, но я хотел прежде побеседовать с практиками, — пояснил Мегудин.

— Мой отец проделал много опытов на деревьях. Он любил этим заниматься. Со всего округа люди приезжали знакомиться с его садом, даже ученые интересовались его опытами. Я тоже немного занимался этим. Все, что я узнал, охотно вам передам, покажу на месте, — сказал Мириминский.

— Очень хорошо, приходите, пожалуйста, ко мне завтра утром в правление, мы побеседуем. Я хотел бы, чтобы вы перешли к нам на работу, — предложил Мегудин.

— Не обещаю, но чем смогу помогу вам. Приду завтра, поговорим, — сказал Мириминский, провожая Мегудина.

Женщины и девушки, работавшие в саду, были очень огорчены, когда узнали, что с яблонь собираются снять «головы» для переформирования кроны. Некоторые из них даже прослезились. Больше всех волновалась Нина Рындина. В распоряжении ее бригады было восемьдесят шесть гектаров сада. Кроме разных сортов персиков, вишен, черешен, слив на ее участке росли такие ценные сорта яблок: ренет Симиренко, сары синап, розмарин белый, пепин лондонский, ренет орлеанский.

Нина дрожала над каждой веточкой, оберегала, холила, нежила яблоню, как родного ребенка, а тут — отрежь голову!

— Разве можно это делать? — жаловалась она Блоштейну. — Мы столько труда вложили в сад, а тут собственными руками уничтожить то, что раньше создавали.

— Кто вам сказал, что мы потеряем яблони? — успокаивал ее Блоштейн. — Будьте уверены, обрезка пройдет как надо. Мы сажали не декоративные деревья для парка, а плодовые. Они должны давать нам большие урожаи, и как можно скорее. К этому мы стремимся. А если вначале будут незначительные потери, тоже не страшно, постараемся, чтобы их было меньше. Это в большой мере зависит от нас самих.

Хотя в садоводческих бригадах все еще волновались, спорили, Блоштейн уже готовился к предстоящей операции. Он привлек и механизаторов, и специалистов-садоводов. Предупредил, что операцию нужно провести быстро и со знанием дела, в определенные сроки, пока еще не тронулись в рост почки и не началось сокодвижение.

С каждым днем солнце все больше пригревало. Промерзлая земля постепенно начала оттаивать. В саду было еще сыро и грязно, но работы возле деревьев ни на минуту не прекращались. Механизаторы специально приспособленными плугами прорезали в междурядьях борозды для полива и внесения удобрений. Для механизации всех трудовых процессов были созданы необходимые условия.

Однажды Мегудин подъехал к молодому саду вместе с высоким седовласым человеком. Увлеченно беседуя, они вышли из машины и направились к рядам хорошо обработанных фруктовых деревьев. Проходя мимо работающих в саду женщин, седовласый человек почтительно поздоровался с ними и посоветовал, как обращаться с плодовыми деревьями старых, давно испытанных сортов и с новыми, которые еще предстоит испытать.

С другого конца сада подошел Блоштейн. Он сразу узнал гостя — известного селекционера Рябова, который давно обещал приехать к ним и которого с нетерпением ждали.

— Иосиф Наумович, — обратился Иван Николаевич к Блоштейну, — я уже почти ознакомился с вашим садом, очень хорошо, что вы осваиваете новые сорта яблонь, о которых во многих хозяйствах понятия не имеют. У вас богатая коллекция сортов фруктовых деревьев. Как вы их собрали?

— Отовсюду понемногу. Кое-какие сорта мы сами вывели в своем питомнике.

— Ваш питомник я еще не видел, — сказал Иван Николаевич. — Но похоже, у вас тут создается сад-лаборатория, где есть над чем поразмыслить именитым ученым.

— Для этого нам нужно еще много поработать, — сказал Мегудин. — Многого не хватает, чтобы создать сад-лабораторию. Нам не громкие названия нужны, нам нужны фрукты — это главное.

— Сад будет, это ясно. Раз посажены деревья, и правильно посажены, они будут расти, а будут расти — будут и фрукты, — заметил селекционер.

Рябов подробно расспрашивал о питомнике, советовал, как скрещивать разные сорта.

После беседы с ученым-селекционером Блоштейн хотел вернуться к садоводам, но Мегудин его задержал.