Всех – к ногтю! Наказать, сослать, наизнанку вывернуть, чтобы прочувствовали, чтобы поняли, что за глупость, зависть, подлость и алчность тоже надо отвечать. Что за удар в спину получишь три, причём все в лицо. До глобального изменения внешности и здоровья!

– Дем, я так устала!

– Девочка моя, - обнял, прижался, поцеловал. – Держись, милая!

И положил руку на живот, мысленно спрашивая ребёнка: «Что ж ты так мучаешь маму? И папу тоже, но это уже не суть важно. Рождайся уже скорее, малыш!»

И вдруг под рукой толкнулось, мягко перекатилось и пропало.

– Вы целители или мимо проходили? – рявкнул он, поворачивая голову в сторону лекарей. – Сколько мы так уже? Когда это закончится, это же ни с какими пытками не сравнится.

– Всего двенадцать часов прошло, - ответил Гостар. – Милорд, вы бы шли в замок, а? Отдохнёте, поешьте? А мы, с помощью Трёх, родим.

– А она поест? Отдохнёт?? Вы целители? Вот и целите! Снимите боль, миледи нужна передышка! Двенадцать часов мук – это для вас «всего»?

– Первые роды часто длятся сутки – с первой схватки до первого крика младенца. Боль нельзя снимать, уже вот-вот потуги, раскрытие на четыре пальца, - ответил лекарь из Рассветного. – Милорд, у Её светлости всё идёт, как надо!

– А ускорить никак?

– Никак, если мы не хотим навредить матери или плоду.

Но он видел, что жена уже на грани, что она вымотана до предела. Перерыв между схватками сократился до двух минут, и Дениз выключалась, стоило спазму пройти. Обвисала у него на руках, только дыхание показывало, что женщина жива. Потом его пронзала боль, Дениз открывала глаза, и начиналось всё сначала.

– Она теряет сознание? – от ужаса он готов был трясти целителей за грудки, но не мог оторвать рук от женщины. Боялся, что стоит ему её отпустить, как она ускользнёт, исчезнет, потеряется.

– Нет, милорд, госпожа очень устала. Она спит.

– Спит??

– Да, организм восстанавливается, пока пауза. Пусть этого мало, но тоже поддержка.

– Обезболить никак?

– Никак. Её светлость маг, и ребёнок тоже маг. При обезболивании блокируются энергетические потоки, это серьёзно навредит матери и плоду и затянет роды. Может быть, миледи приляжет?

– Нет, - прохрипела женщина. – Мне легче, когда я хожу. И стоя пережидать тоже легче, чем лёжа! О-ох, Дем!!!

Он и сам почувствовал, что к почти привычной тянуще-режущей боли в пояснице и внизу живота добавилось новое ощущение – будто его распирает изнутри, и он должен это вытолкнуть.

Издав низкий стон, жена наклонилась, удерживаемая только его руками.

– На ложе! – скомандовал Гостар. – Это потуги. Ну вот, скоро вы сможете познакомиться с наследником! Милорд, теперь вам лучше уйти. Поверьте, в процессе рождения человека нет ничего привлекательного!

– Нет!

– Милорд!

– Нет!!!

– Тогда склонитесь над супругой, смотрите только на её лицо и придерживайте ей голову, - сдался лекарь. – Коллеги, приступим!

Но, вопреки оптимистичному прогнозу целителя, дело не продвигалось.

Дениз исправно тужилась, вместе с ней напрягался Демьен, чувствуя, что от усилий у него всё внутри горит огнём, время шло, но ребёнок не появлялся.

Спустя пять часов герцогиня уже не стонала и почти не открывала глаз, а когда открывала, то не узнавала мужа. Демьен гладил её, целовал, шептал слова поддержки и любви, умирая от страха и боли.

– Милорд, - привлёк его внимание Гостар. – Мы сделали, что могли и вынуждены признать, что бессильны спасти обоих.

– Что??!!!

– Вы должны выбрать, кого нам спасать – женщину или ребёнка. И поторопитесь, у них не так много времени…

– Да я тебя, - герцог схватил целителя за горло и сжал.

– Милорд, время! Решайте сейчас или они погибнут оба! – воскликнул Тавис, и Демьен разжал руки. Метнулся обратно к жене, приподнял, обнимая, зарылся пальцами в висящие сосульками волосы, прижался губами.

«Не отдам! Никого не отдам! Как это – выбрать? Как можно спасти одного и разрешить убить другого?– мысли лихорадочно метались. – Трое, где же вы? Я не хочу выбирать, я люблю их обоих, они должны жить! Дениз – моя любовь, моя жизнь, моя душа! Малыш – я же с ним столько месяцев! Слышал и ощущал его шевеления, ловил пяточки и кулачки, ждал и мечтал прижать к груди. Он – лучшее, что есть в нас с женой, он – наше всё! Я не могу выбирать, не хочу выбирать!»