Мимо проходят люди, спускаясь, они поднимают руки со встроенными в манжеты компьютерами, и те автоматически открывают приложение Рольф. С этого мгновения Рольф их вождь и пастырь. Его инструкции есть закон. Он определяет твою среднюю скорость и твой оптимальный маршрут, мгновенно встраивая тебя в сложную схему передвижений и взаимодействий. Не беги и не думай — тебя уже посчитали и измерили. Тебе скажут, где повернуть, в какой вагон войти, когда нужно приготовиться выйти. Быстро, удобно, без ошибок.

Уже на этапе тестирования Рольф справлялся прекрасно, люди — не очень. Нам казалось, что мы умнее машины, и все время лезли не туда. Но постепенно Рольф отучил нас от этого заблуждения, эффективность работы подземки возросла. Стресс вырос. Мы наконец-то в полной мере почувствовали себя стадом, управляемым кем-то высокомерным и немного презрительным. Ничего, мы привыкли. Это ведь всего минут на пятнадцать.

Лишь однажды случился конфуз. Какой-то шутник запустил в систему вирус, и на табло в вагонах между объявлениями остановок периодически стала появляться надпись: “Как же я всех вас ненавижу…” Не все ее замечали, но кто-то не вовремя поднимал взгляд и… это словно прочесть сокровенные мысли в человеческом взгляде. Наболевшее от вездесущего Рольфа. Опрос показал, что процент пассажиров, воспринявших это серьезно… Впрочем, не важно. Они все имели возможность обратиться к специалисту за психологической помощью.

Обратиться к специалисту…по любому поводу — как одиноко и безвыходно это звучит. Как будто человек уже умер и остался один, без друзей и родных. Попал в ад и вокруг него бесконечные коридоры с кабинетами специалистов. И людей вокруг нет.

Через четырнадцать минут выныриваю из поддерживаемой в оптимальном состоянии атмосферы подземки в свежую никем не отрегулированную атмосферу города. Зябко ежусь и засовываю ладони в карманы куртки. Дальше я бреду пешком, специально наступая на маленькие смешные лужицы, оставшиеся после только что прошедшего дождя. Эти забавные нелепицы цивилизация еще не успела изжить, и это прекрасно, ведь и порядку должен быть какой-то предел.

Пройдя мимо суровой охраны, опускаюсь на минус второй этаж, где должен ждать меня Макс. Это один из уровней подземной автостоянки. Представить не могу, что ему пришло в голову! Он выглядывает из-за минивэна, и я спешу к нему.

— Что мы здесь делаем? — улыбаюсь я.

— Мы в слепой зоне, — говорит Макс шепотом, хотя вокруг нас ни души. Так понимаю, он продолжает нашу игру в шпионов, и я недовольно хмурюсь, поскольку не уверена, что для этого место и время. — Ты не ругайся, но… — продолжает он сбивчиво, его взгляд нервно прыгает из стороны в сторону. Макс напряжен и стоит так, будто держит в руках не планшет, а бомбу. — Я знаю, как для тебя важна это работа, но мы оба знаем… и вообще все знают, что этот проект просто глупость и что таким образом ничего существенного найти нельзя. В офисе это все время все обсуждают — что результатов никаких нет, и всем понятно, что их и не может быть. Говорят, что проект до сих пор не закрыли, потому что у Пилдика какой-то родственник в Управлении. Всех этот Пилдик только раздражает, и все смеются над проектом, то есть, понимаешь, они смеются НАД ТОБОЙ!

Я смотрю на него с сожалением. Знаю, что попала в неприятную и даже, можно сказать, позорную ситуацию, но я не думала, что она затронет моих друзей. Никто даже не знает, что мы друзья, но вот стоит Макс и искренне переживает. Мучается от того, что ему кажется, что мучаюсь я. И если я могу просто взять себя в руки и пережить это, то что мне делать с Максом?

— Тебе приходится работать с пустым местом! — взволновано восклицает мой друг. — И это бесполезно, что бы ты ни делала, результатов не будет. Но если ты будешь знать то, что знаем мы… — только теперь он вновь переходит на шепот, — ты ведь умная, ты утрешь всем нос, заставишь заткнуться.

— Так нельзя, — качаю я головой.

— Можно! — вспыхивает Макс. — Может это ничего не даст для проекта, но для тебя… вот, — он по-другому перехватывает планшет. — Скачать информацию я не смог, но расскажу, что запомнил. А несколько фото я просто переснял со стенда.

— Да что же ты делаешь? — пугаюсь я. — Не дай Бог кто-нибудь узнает, что ты делишься информацией по делу с посторонними.

— Ты просто посмотри, — Макс практически сует мне в лицо свой планшет. На весь экран фото, по всей видимости, той самой убитой женщины из парка, и я уже не могу оторвать взгляд. Она лежит лицом вверх, вытянувшись по струнке, глаза открыты. Руки расположены вдоль туловища. На ней белый спортивный костюм, на котором хорошо видна грязь. На ногах только носки, они так и остались кипельно белыми. Я поднимаю руку, чтобы пролистать на следующее фото, но в этот момент на этаж заезжает машина.

Машина проезжает по проходу мимо минивэна, за которым мы прячемся. Смотрим на водителя, и, к нашему ужасу, узнаем профиль Гила. Он проезжает вперед и паркуется метрах в двадцати от нас.

Нет, наверняка можно быстро придумать рациональное объяснение тому, что я здесь делаю. Только в голову ничего не приходит, поэтому я к своему глубочайшему стыду прячусь за колесом автомобиля. Не знаю, как расположены камеры, но надеюсь, они меня все еще не видят. Макс же продолжает стоять на месте, рассеянно теребя чехол планшета.

— Здорово, — слышу хрипловатый голос Гила, — ты что в гараже пасешься?

— Да вот, за кофе вышел, — взволнованно отвечает мой друг. К счастью в стороне действительно стоят какие-то автоматы, наверняка какой-то из них ведает горячими напитками.

— А что в офисе уже все выпили?

— Вряд ли, но я как последний извращенец больше из автомата люблю, — удачно выкручивается Макс.

— Ну, бывает, — усмехается Гил. — Мой бывший шеф вообще цикорием баловался, пока не умер. А планшет зачем с собой притащил? — почти без паузы интересуется он.