А Чингис-хан? В. В. Бартольд полагал, что «Чингис-хан в эти годы еще не знал этой слабости (государства хорезмшаха. — И. П.) и, как показывают его приготовления к войне, был очень высокого мнения о военном могуществе хорезмшаха» [481] . Но это невероятно. Принимая во внимание тесные связи Чингис-хана со среднеазиатскими крупными купцами, торговавшими с Монголией и Китаем [482] , а также что в его ставке находились перебежчики из Средней Азии — феодалы [483] , хорошо осведомленные о внутреннем состоянии державы хорезмшаха, нельзя представить себе, чтобы Чингис-хан от этих лиц не мог получить необходимой для него информации за год-два до начала войны [484] . Напротив, из сообщений источников видно, что Чингис-хан настолько ясно представлял себе положение дел в державе хорезмшаха, что знал о разногласиях и глухой вражде феодальных клик хорезмшаха Мухаммеда и его матери Теркен-хатун и, как увидим ниже, сумел потом использовать эту вражду в своих целях.

2. Отрарский инцидент. После возвращения послов Чингис-хан отправил в Среднюю Азию торговый караван [485] , который, как сказано выше, был ограблен и истреблен целиком (только одному человеку удалось бежать и осведомить Чингис-хана) правителем Отрара Гайир-ханом Иналчуком (Йанал-ханом) [486] то ли с согласия хорезмшаха [487] , то ли самовольно [488] . Наиболее подробное описание этого события мы находим у современника — Нисави: «Инал-хан, который был сыном дяди султана [489] и был там (в Отраре) наибом (наместником) султана, имел 20 тыс. всадников, человек с низкой душой, позарился на богатства тех людей (каравана). И он написал султану лживое письмо о том, что эти люди, прибывшие в Отрар, хоть и прибыли в обличье купцов, но они не купцы: они разузнают обстоятельства, которые к их занятию не относятся, и когда видят кого-нибудь из простонародья ('авамм), запугивают его и говорят: «Вы тут сидите беззаботно, а вскоре случится, что к вам придет такое бедствие, что никакая тварь не сможет тому сопротивляться». Такого рода напраслину он (Ианал-хан) взвел на тех несчастных, так что султан повелел, что их следует остерегаться и об истинных обстоятельствах их допросить. Получив это разрешение, [Йанал-хан] всех их схватил. И после того о них не было вестей и следы их исчезли. И богатствами их он завладел» [490] .

Джувейни и Рашид ад-Дин не упоминают об обвинении Гайир-ханом купцов в шпионаже, а объясняют его действия обидой на непочтительность к нему одного из купцов (индийца — хинду) и стремлением завладеть товарами купцов. Эти авторы передают тенденциозную точку зрения придворной историографии чингисидов. Правда, и Нисави объясняет поступок Гайир-хана жадностью и хотя и говорит об обвинении последним купцов в шпионаже и в сеянии паники среди населения, но считает это обвинение ложным. Но и это мнение, на наш взгляд, тенденциозно: Нисави был секретарем последнего хорезмшаха Джалал ад-Дина (1221–1231) и вместе со своим патроном крайне враждебно относился к Теркен-хатун [491] . И он старался взвалить всю вину на группировку Теркен-хатун и одного из ее руководителей, ее племянника Гайир-хана.

На наш взгляд, обвинения Гайир-хана против людей каравана, прибывшего в Отрар из Монголии, были небезосновательны. Как видно из рассказа Нисави, Гайир-хан обвинил людей каравана в запугивании жителей «грядущим бедствием», т. е. нашествием монголов. Известно, что распространение массовой паники, дабы убить всякую волю к сопротивлению, было одним из приемов Чингис-хана перед началом войны. Автор труда о персидской просодии Мухаммед ибн Кайс Рази в предисловии сообщает, что еще задолго до объявления Чингис-ханом войны хорезмшаху Мухаммеду по городам Средней Азии поползли темные слухи о готовящемся страшном нашествии татар (монголов), и множество людей, охваченных паникой, бежало на запад. Так поступил и сам Рази, бежавший в Фарс [492] . Без сомнения, эти слухи сеялись тайными агентами Чингис-хана в Средней Азии, которые, как видно из источников, вербовались больше всего из среды купцов. Сопоставляя приведенные выше сообщения Нисави и Рази, можно заключить, что прибывшие в Отрар купцы, распространяя панические слухи, выполняли задание Чингис-хана.

А обвинение купцов, прибывших в Отрар, в шпионаже также, видимо, не было ложным. Кто такие эти купцы? В. В. Бартольд считает, основываясь на сообщении Джувейни, что все они были среднеазиатскими купцами-мусульманами, возвратившимися из поездки в Монголию. В. В. Бартольд не обратил внимания на одну важную деталь в рассказе Джувейни. Этот историк пишет: «Ко времени возвращения их [493] он (Чингис-хан) повелел своим сыновьям, нойонам и эмирам [494] , дабы каждый из своих племен (аквам) нарядил двух-трех человек и дал бы им средства — балыш золотой [495] или серебряный, дабы они вместе с тем сборищем [купцов] отправились в страну султана, торговали бы и приобрели бы редкие и ценные вещи. Повинуясь приказу, исполнили его, и каждый отправил одного-двух человек из племени (каум) своего» [496] .

Таким образом, отправленный в Отрар караван состоял не из одних среднеазиатских купцов; к ним по приказу Чингис-хана были присоединены зависимые люди начальников улусов и племен, т. е. монголы и тюрки, иначе говоря, воины-кочевники [497] . Хотя им и было дано задание — купить и привезти ценные вещи, но, вероятно, эти люди, не бывшие купцами, получили и другое задание, о котором тенденциозный рассказ Джувейни не упоминает; этим заданием скорее всего могла быть военная разведка.

Итак, обвинения Гайир-хана могли быть вполне обоснованными. Иначе трудно было бы понять, почему Гайир-хан именно по отношению к этому каравану проявил жадность и решился на такой необычный в мусульманских странах [498] поступок, как избиение многолюдного каравана. Почему тот же Гайир-хан не обнаруживал таким же образом своей жадности по отношению к караванам, прибывавшим и прежде в Отрар, важный узел торговых путей? Объяснение этому надо искать именно в необычном составе и необычном поведении людей этого каравана.

Нисави сообщает, что, когда к хорезмшаху Мухаммеду снова прибыли послы Чингис-хана (вероятно, во второй половине 1218 г.) с требованием выдачи Гайир-хана и с обещанием в этом случае сохранить мир, хорезмшах испугался: «Сильный страх поселился в сердце и внутренностях его» [499] . Но почему же тогда он не удовлетворил требование Чингис-хана? Нисави говорит, что «султан не мог отослать к нему (Чингис-хану) Йанал-хана (Гайир-хана)» [500] . Оказывается, Гайир-хан был его двоюродным братом по матери, и выдача его крайне оскорбила бы «великих эмиров» его войска, его родственников. Но и без того арестовать и выдать Гайир-хана было совсем не просто: у него имелось 20-тысячное войско, сильная крепость и он, конечно, не дал бы себя взять без яростного сопротивления, без мятежа, который поддержали бы многие другие вассалы хорезмшаха. Таким образом, у хорезмшаха не было иного выхода, кроме отказа. Кроме того, но словам Нисави, хорезмшах подумал, что если он даст благоприятный ответ Чингис-хану, то это только усилит его требовательность; поэтому хорезмшах, взяв себя в руки, приказал убить неповинных послов, иначе говоря, счел войну неизбежной. Из этого рассказа видно, что Мухаммед не е легким сердцем решился на войну, но был вынужден обстоятельствами.