Мне хотелось его утешить, но я не могла подобрать слов.

Зря спросила.

— Когда Ник согласился продолжить дело своего отца, я обрадовался. Хотя я ему и выбора-то не оставил, — он усмехнулся. — Сказал, что уничтожу к тьме последний континент.

И так жутко улыбнулся, что я сразу поверила — уничтожил бы.

— И они успокоились. Просто разошлись по домам… А я все так же ненавижу их, как и тридцать лет назад.

Я с трудом сглотнула слюну. Что сказать?

Но Александр не ждал, спросил жестко:

— Я удовлетворил твое любопытство, Анни?

— Прости…

Он выдохнул, успокаиваясь.

— Ты меня прости. Ты не при чем. Я погорячился.

Я дернула уголком рта, мол, все в порядке.

— Что тебе еще рассказать? — гораздо веселее спросил он.

Хмыкнула:

— Что-то больше не хочется. Спасибо.

— Ну что ты? Не дуйся. Я был не прав.

— Я не дуюсь, — возразила я.

— Но и не спишь.

— Но и не сплю, — согласилась. — Хорошо. Расскажи легенду о Паре Богов.

— Ты разве не знаешь?

Я тихо засмеялась:

— Конечно, знаю. Но, во-первых, послезавтра, хотя нет, — я бросила выразительный взгляд на его наручные часы. — уже завтра праздник. А во-вторых, мне всегда казалось, что нас в Обители учат как-то не так. Будто в открытом мире все по-другому. Глупость, конечно…

— Ладно. Слушай легенду, раз хочется.

Он сделал глоток воды из моего стакана, а я поерзала, устраиваясь поудобнее. Сон потихоньку одолевал. Но мне до ужаса хотелось растянуть эти мгновенья. С ним.

Он откашлялся.

— Давным-давно, много тысяч лет назад был Единый Бог. И правил Бог миром твердой рукою. И каждому давал по заслугам его. Но видел Бог, что у созданий его нет главного — души. Отломил Бог кусочек от своей души, раскрошил и рассыпал над миром. Так появились целительницы. Но шли годы, и понял Бог, что без части своей души он умирает, отчего и мир начал рушиться. Тогда потребовал он приводить к нему каждый год целительницу. Не посмели отказать создания его. И тысячу тысяч лет каждый год приводили ему целительниц. И тысячу тысяч лет приносил он жертву, возвращая каждый раз осколок души, продлевая тем самым жизнь миру. Но однажды привели её — самую прекрасную в мире, самую добрую. И понял Бог — вот она, душа его. И не смог убить ее, чтобы вернуть душу на место. И вырвал Бог из себя все Светлое, и отдал целительнице. Оставил себе лишь Тьму. И шли они с тех пор рука об руку. Темный Бог и Душа его — Светлая Богиня.

Он торжественно закончил легенду.

— У тебя красивый голос, — похвалила я.

Глаза слипались.

— Ну что, вам рассказывали ту же легенду? — ласково спросил Александр.

— Слово в слово, — огорченно произнесла я. — Странно, да? Сначала кусочек души, а потом сразу целая.

— Ну это же легенда, Анни.

— Ты не веришь в нее?

— Не знаю. Зато знаю, что на тонущих континентах люди в панике приносили в жертву целительниц, пытаясь вернуть Богу части души. И это им не помогло.

— Может быть, помогло нам?

Он задумался ненадолго, а затем прошептал:

— На знаю, Анни, не знаю…

— Целительниц не так просто поймать! — решила обозначить я.

— Забавно слышать это в лазарете, — беззлобно засмеялся Александр.

— Они просто со спины напали, — обиделась.

— Конечно, — не стал спорить он. — Ты уже засыпаешь.

— Ответь на последний вопрос, — мне надо было спросить, потом не решусь. — За что ты ненавидишь Владеющих?

— Владеющих? Нет, Анни, отступниц.

— А их за что?

— Странно. Ты не знаешь?

Снотворное побеждало. Глаза уже отказывались оставаться открытыми, но я продолжала слушать на одном упрямстве.

— Нет, — шепотом ответила через силу.

— Мы согласились сохранить это в тайне от народа, но не думали, что Верховная скроет и от вас.

— М? — потянула я, чтобы он не подумал, что я уснула.

— Ты знаешь, как умерли два последних императора?

Я задумалась, и перевернулась на бок, пытаясь расшевелить тело. Мысли вязли, как пчела в меде.

— Их убили революционеры? — титаническим усилием я приоткрыла один глаз.

— Нет, — он покачал головой, по крайней мере мне так показалось в отблесках свечи. — Их вынудили отступницы, завладев разумом. Отец ударил себя в сердце кинжалом. Тварь не смогла уйти. Бель, — выговорил он с ненавистью имя нашей первой наставницы. — А дядя перерезал горло, тоже кинжалом. Его убийца скрылась.

— Это невозможно, — пробормотала я.

— Это факт.

— Нет, это бред, — язык едва ворочался. — У нас нет власти над темными.