— Если бы дела обстояли иначе, ты бы продолжал жить в особняке отца, принимал гостей и растил толпу детишек. — Гектор рассмеялся. — Но у жизни на нас свои планы, да? Ты связался с плохими парнями, попал в тюрьму и познакомился с Умаром Саркисом. К слову, мужик хоть куда, не то что его братец. И вот ты здесь.

— Зачем вы копались в моем прошлом? — задал Ливий вопрос, который давным-давно вертелся на языке. — Я вам не конкурент, и вряд ли вы видите во мне союзника, не говоря уж о деловом партнере. Почему не Сезар Нойман, который представляет для вас опасность? Почему именно я?

Румын расслабленно улыбнулся и принял более удобную позу, откинувшись на спинку стула.

— Сезар Нойман — поганый сосунок, который травит своих врагов, как баба. Чем он может меня заинтересовать? Ты — другое дело. А! Вот и горячее. Повар сегодня расстарался, я по вечерам ограничиваюсь салатом. Все для тебя, малыш.

В очередной раз проглотив снисходительное «малыш», Ливий смотрел на то, как слуга кладет на его тарелку ароматный ломтик рыбы.

— Нильский окунь по-средиземноморски, — прокомментировал Гектор. — Ее запекают на подложке из моркови и томатов, полив белым вином.

— Звучит соблазнительно, — сказал Халиф и осознал, что чертовски голоден. Видимо, побочные эффекты яда сходили на «нет». — Помою руки, если не возражаете, и воздам должное ужину.

— Можешь воспользоваться моей ванной. По лестнице — и направо.

Ванная румына, просторная комната с сияющим от чистоты белоснежным кафелем, оставила у Ливия неприятное впечатление стерильности. Он подумал о больнице, и спустя пару секунд понял, почему. Небольшой стеклянный шкаф, прикрепленный к стене возле раковины, был забит лекарствами. Бутылочки из темного стекла, порошки, упаковки с ампулами, шприцы и куча перевязочных средств, от ваты и обыкновенных бинтов до плотных резиновых жгутов. Слишком богатая аптечка для здорового человека. Халиф попытался открыть шкаф, желая рассмотреть дальний ряд лекарств, но дверца была заперта.

Когда Ливий вновь появился в столовой, Гектор вернулся к чтению стихов.

— Любишь Гумилева? — спросил он.

— Не сказал бы. Из всех поэтов русского Серебряного века мне больше всего импонируют футуристы.

— Ты знаешь английский, знаешь русский. И, судя по всему, получил отличное образование. Как ты попал в криминальный мир?

Халиф взял вилку.

— Как вы сказали? Порой у жизни на нас другие планы.

Румын положил закладку между страниц книги и бросил ее на стол.

— Такие парни, как ты, берут жизнь за яйца и сами диктуют ей условия. Не верю, что все это с тобой просто случилось, а ты плыл по течению и наслаждался видом.

— Вы поняли это до или после того, как назвали меня сопливой сучкой при моих людях?

— Не злись, малыш. Я впервые за много лет встречаю юношу, чья внешность настолько вводит в заблуждение. Знаешь, что? Прошу прощения. — Гектор приложил ладонь к груди. — Я был неправ.

Ливий неопределенно мотнул головой, не отрываясь от еды. Рыба и вправду оказалась очень вкусной, и он уже подумывал о том, чтобы попросить добавки, хотя не доел и половины первой порции.

— Но теперь я понимаю, почему Аднан в тебя так вцепился, — продолжил румын. — Держу пари, тебе достается от него по первое число. Ты получаешь наказание и за себя, и за остальных. Я прав?

— Предположим.

Гектор задумчиво потер подбородок.

— Я помню его совсем молодым парнем. Помню, как они с Умаром приехали в Алжир и мечтали о собственной империи. Умар был молчуном, себе на уме. Он много работал. Любил работать и решать проблемы. А Аднан делал много проблем. Если он видел дверь, то ломал ее, даже не пытаясь спокойно открыть. Он верил только в силу. Ему не хватало ума, и он отказывался это признать. У тебя есть и сила, и ум. Благодаря последнему ты стал его наследником, но Аднан слишком тщеславен, чтобы говорить об этом открыто. Ты давно превзошел его, это понимают все. Но он живет с закрытыми глазами и отказывается принимать очевидное. Каждый раз, показывая тебе твое место, он ненадолго успокаивается. Он будто бы наказывает самого себя в прошлом. Пытается прожить свою жизнь заново, исправив ошибки. Понимаешь, о чем я толкую?

Халиф отложил вилку.

— Нет.

— Даже если ты займешь его место, малыш, он до последнего вдоха будет контролировать тебя. Я знаю Аднана Саркиса много лет. Вцепившись в что-то, он хватку не ослабляет.

— Вы предлагаете мне его убить?

Румын расхохотался.

— Ну что ты. Это не мой стиль. Да и вряд ли ты его убьешь. Ты привязан к нему, как ручная собачка. Безропотно терпишь все. Вижу, рыба тебе понравилась. Хочешь добавки?

***

Кофе Гектор предложил выпить на балконе, и Ливий отказываться не стал — солнце опустилось за горизонт, и там было в разы прохладнее, чем в душной столовой. Он устроился в резном деревянном кресле и посмотрел вдаль. Румын в полном смысле этих слов жил посреди пустыни: за воротами начиналась бескрайняя степь, и контраст с унылым ландшафтом делал сад еще красивее. Уж не таинственная ли незнакомка ухаживает за здешними цветами? Халиф бросил короткий взгляд на Гектора, дождался кивка и закурил, подвинув к себе маленькую пепельницу. За ужином они вели неспешную беседу: путешествия, тюрьма, машины, женщины. В основном, говорил гость, а хозяин слушал, время от времени делая глоток воды из стоявшего перед ним стакана. Несмотря на вкусную еду и приятную атмосферу, Ливий чувствовал себя уставшим и подавленным. Как дикий зверь, которого вот-вот поймает охотник, подумал он. Но поймает не сразу. До этого он загонит дичь в угол и насладится своей победой.

— Каково это — осознавать, что тебя не так-то просто убить, а, малыш? — внезапно заговорил румын, поднося к губам крохотную чашечку с кофе.

— Что вы имеете в виду?

— Когда моя бывшая жена рассказала о том, что рядом с привычным мне миром существует еще один, совсем не такой, как наш, я сперва не поверил ей. Рассмеялся в лицо. Но она привела не один десяток доказательств. Вампиры, эльфы, феи, оборотни, жрецы древних культов. Она тоже была эльфийкой. Темной. Чистокровной, с янтарными глазами и каштановыми волосами, высокая и бледная. Ты не особо на нее похож, но я вижу в тебе знакомые черты.