— Взять судьбу за яйца? — задумчиво повторил Ливий. — Звучит неплохо.

— Признай, ты думал об этом, сидя в уютной одиночной камере иракской тюрьмы. Знаю, что у тебя были дневники и книги, но ничто не развлекает так, как мечты о власти над миром.

— Еще я мечтал о том, что при случае переломаю Гасану Хабибу оставшиеся ребра.

— А, я слышал эту историю, — разулыбался Змей. — Хочешь подумать до утра?

— Нет. Я в деле.

[1] Восточная сладость из вермишели кадаиф и козьего сыра, подается с медом или сахарным сиропом.

Весна 1977 года

Алжир

Северин с наслаждением вытянулся в шезлонге и закинул руки за голову.

— Вот по какой жизни я скучал все эти десять лет. Завтрак из трех блюд на твоей вилле, крепкий кофе и полуголая девица в бассейне. Только Гвендолен не хватает. Она бы, в отличие от твоей Тары, не упрямилась и разделась сразу.

— Я еще не представил их друг другу. Хочу сделать это в официальной обстановке и проследить за тем, чтобы дамы не выцарапали друг другу глаза.

Ливий, сидевший на шелковых подушках у низкого деревянного стола, пил кофе и наблюдал за эльфийкой. В воде она двигалась уверенно, как опытный пловец. Впечатление портили только волосы, которые Тара оставила распущенными. Они успели отрасти и делали ее похожей на русалку. Халиф был готов поспорить на что угодно — гость с трудом удерживается от комментария вроде «детка, почему бы тебе не раздеться окончательно?», но воспоминание об инциденте на ужине охлаждает его пыл.

— Гвен нравилась Эоланте. И этой красотке тоже понравится. — Змей помолчал. — Нам так и не довелось поговорить с глазу на глаз. Я сожалею о том, что с ней случилось. И поражаюсь твоей выдержке. Я бы давным-давно содрал с Фуада кожу.

— Я не буду его убивать.

Успевший сделать глоток кофе Северин закашлялся.

— В смысле?! Ты решил простить ему все? Тюрьму, своих людей, Эоланту?!

— Я могу убить его, помучив перед смертью, но какой в этом толк? Он будет гореть в аду, а свой урок так и не выучит.

— А, я понял. У тебя есть план. Поделишься со старым другом?

— Извини, Северин. После того, как человек, которому я доверял все, сдал меня полиции, я стал чертовски подозрительным.

Змей салютовал Ливию чашкой с кофе.

— Как скажешь. В конце-то концов, король тут ты. Держи план при себе, а мне оставь скромную роль исполнителя. Ты знаешь, что за тобой я пойду куда угодно. А если речь о том, чтобы надрать задницу Фуаду Талебу — так тем более.

Тара вышла из воды и тщательно вытерлась большим полотенцем. Халиф и понятия не имел, где она откопала свой купальник, но производитель явно сэкономил, урезав количество ткани до минимума.

— Надень халат, — сказал он эльфийке.

— Я буду загорать, — ответила та, опускаясь на свободный шезлонг.

— У миледи светлая кожа, — забеспокоился Северин. — Как насчет крема от загара?

— Как насчет слишком длинного языка, который тебе укоротит мой мужчина? — отпарировала Тара, приподнимая солнцезащитные очки.

Змей сложил руки на животе и бросил насмешливый взгляд на Ливия.

— Ишь ты. Она тебя уже присвоила.

— Я не против.

— Как она в постели? — понизив голос, поинтересовался друг. — Дает прикурить?

— Эй, я все слышу, сукин сын! — крикнула эльфийка.

— Сойдет, — с наигранным безразличием ответил Халиф.

Тара приподнялась на локтях.

— Сойдет?! Ах ты гад! Отправляйся к своей Гвендолен, коли я тебя не устраиваю!

— Ей нужна плетка, — заключил Северин тоном опытного знатока.

— В задницу засунь свою плетку, мерзавец!

— Не груби моим гостям, Тара, — предупредил Ливий. — И возьми крем, иначе завтра на тебе не будет живого места от солнечных ожогов.

— Ничего, мне и так сойдет, — злорадно отозвалась та, вновь принимая расслабленную позу.

Змей посмотрел на наручные часы.

— Куда подевался Насир? Обычно он завтракает с нами.

— Ушел по делам.

— В последнее время дел у него еще больше, чем раньше, хотя на вилле осталась пара-тройка охранников.

— Это личные дела. Для тебя я тоже припас важное поручение. Ты поедешь в Багдад, найдешь Сезара Ноймана и уговоришь его поехать с тобой.

Северин допил кофе и медленно вернул чашку на стол.

— Не подумай, что я обсуждаю твои приказы, но Сезар Нойман, скорее, перережет мне горло, но никуда не поедет. А когда он узнает, к кому я его везу, то резать будет медленно и воспользуется тупым ножом.