По лицу Вика пронеслась тень, при виде моего увеличившегося животика.

— Сиди уже, — проскрипел он, и я обратно плюхнулась на стул.

Он вытащил из своего стильного кейса какую-то стопку бумаг, и положил передо мной, и тоже сел напротив.

Бумагами оказались документы о разводе.

— Что это? — задала я вопрос, хотя имела в виду совсем другое.

— Не видишь, Вика, документы, о разводе. Всё официально мы больше не муж и жена, — проговорил Вик, постукивая ухоженными пальцами по столешнице.

— Прекрасно, — вырвалось у меня, и его пальцы на мгновение замерли.

— Куда уж прекраснее, — хмыкнул он и вздохнул.

— А зачем лично-то приехал, мог и адвоката послать? — спросила я, пролистывая листы.

— Решил, почему-то, что хочу тебя увидеть, — ответил он, и я глянула не него.

— Почему-то?

— Да, почему-то, — снова вздохнул он, кривя своё красивое лицо.

— Там ещё должно было быть постановление о том, что Милана, до совершеннолетия остаётся под моей опекой, но она не захотела…

— Как она? — вырвалось у меня.

Я целую провру дней, не видела дочь. С того неприятного разговора с родителями.

— Плохо, Вика, — ответил, теперь бывший, муж, — нам всем теперь плохо.

— Не начинай Вик…

— Ну а что, Вика, — встрепенулся он, чувствуя, что его слова уязвляют меня. — По честному давай. Чего тебе не хватало? Чего было мало? Денег? Заботы? А может член у меня маленький.

— О, Боже, Вик!

— Только не говори, что ты любишь его, — отмахнулся он.

Его глаза наполнились таким презрением. Тонкие губы брезгливо поджались. По скулам заходили желваки. Никогда не знала его таким.

Вик всегда был великодушным, добрым, отзывчивым, но к Руслану, он относился как, ко второму сорту людей. Словно тот был прокажённый. И это было изначально, до того, как тот забрал меня.

— Почему ты считаешь, что этого не могло произойти? — удивилась я. — Допусти хоть малейшую возможность, что я внезапно, влюбилась в него, потеряла голову.

— Как его можно любить? Ты хоть знаешь, кто он, — повысил он голос, и нервно встал, сложив руки в карманы своих брюк, стал расхаживать по кабинету.

— Удосужилась, хоть справки навести о нём, прежде чем детей рожать и жить с ним?

— Удосужилась!

— И что, не пугает тебя совершенно, что это бандит, бывший сиделец, убийца…

— Вик, он сидел за твои ошибки, если бы не он, ты бы оказался в тюрьме…

— И что памятник ему теперь поставить, — взорвался он. — Это был честная сделка.

— Если бы это была честная сделка, он бы не забрал меня, — тихо проговорила я. — И хватит уже об этом.

Вик остановился у окна, стоял, спиной ко мне.

— Я бы хотела, увидится с Миланой, — сменила я тему.

— Пожалуйста, — отозвался он, — я не препятствую. У нас совместная опека. Она сама не хочет.

— Ты бы мог поговорить с ней…

Вик оглянулся от окна, и по выражению его лица, я поняла, что зря попросила об этом.

— Почему же я плохая, Вик? — спросила с горечью.

Эта обида грызла меня, хотя я и смирилась вроде, что эта цена за счастье. Но она высока, каждый раз я это понимаю, когда Милана не хочет со мной общаться, не хочет меня видеть. Ждать, когда она вырастет и поймёт меня. Пропускать такие ценные моменты в жизни моей дочери, упускать важные детали. Это не отпускало, как бы я не переключалась, и не уговаривала себя.

— Ведь изначально, всё началось с тебя, ты виноват, — закончила я свою мысль.

— Виноват во всём он! — отрезал он. — Его непомерные амбиции, чёртовы подозрения. Я бы отдал ему эти деньги! Зачем нужно было форсировать так события.

— Понятно, — выдохнула я, понимая, что его непоколебимую веру, в то, что Руслан само зло ни чем не пошатнуть.

— Где мне подписать?

Вик неохотно отошёл от окна, но вместо того чтобы показать, где поставить подпись, вдруг вытянул бумаги из под моих пальцев.

— Что ты…

— Вика, ну неужели это всё? Неужели вот так?

— Вик, так «всё» произошло еще до нового года, когда меня посадили в подвал, потому что ты заключи сделку…

— Ведь нам было хорошо вдвоём…

— Вик, пожалуйста! — я взмолилась, не желая его унижений, а именно этим он и собирался заняться.

— Помнишь, мы ездили в Испанию, и ты стёрла ногу, и я носил тебя на руках?

Я невольно улыбнулась, а он, поняв, что попал на благодатную почву, продолжил.

— А новый год в старой квартире помнишь, выключили свет, и мы жги свечи всё ночь. Занимались любовью до утра.