— Так, поздно, Милаш, — не стерпела я.

— Нас Витька, с Ромкой провожали. Да и лето же мам! — в своей беззаботной манере отозвалась Милана.

— А папа что? Не ругался?

— Да он и сам недавно вернулся, — отмахнулась Милана, — весь злой, сразу в кабинете своём засел, только кофе попросил сделать.

И этот разговор, был как бальзам мне на сердце. Мы общались снова, как ни в чем не бывало. Словно не было между нами этого месяца отчуждения и непонимания.

— Ладно, не трогай его, — вздохнула я.

— Мам, а у тебя точно всё хорошо? — спросила дочь.

Можно только удивляться её проницательности. Хотя мы же родные люди, и чувствуем друг друга. Но вываливать на дочь ворох своих проблем и страхов я естественно не стала. Да и не поймёт она. В силу её возраста, ей легче осудить, или уйти от проблемы. И не её это проблемы, чтобы забивать ими голову.

— Всё хорошо, милая. Вот только по тебе ужасно скучаю, — ответила я.

— Я тоже скучаю, мам.

— Может, мы встретимся завтра. Пообедаем. Приезжай ко мне в галерею, — предложила я.

— А этот будет?

— Руслан?

— Да.

Я грустно улыбнулась.

Ох, Милана, я теперь вообще ни в чём не уверенна.

— Милана, я не стану вас насильно знакомить, и настаивать, чтобы вы общались, если ты этого не захочешь, — я снова глянула на Гуммбаха.

Море на картине, всё бушевало, а маяк светил.

— Но мы же с тобой можем видеться? Пожалуйста, детка, мне так тебя не хватает!

Сказала это, и опять почувствовала, как щиплет в носу от слёз. Снова подкатил к горлу ком. По ещё не высохшим следам мокрых дорожек на щеках, снова полилась вода.

— Если только его не будет, — поставила условие Милана.

Я, конечно же, согласилась.

Да и где гарантия, что Руслан вообще вернётся.

Нет, конечно, он придёт домой. Куда ему ещё идти. Но что будет с нами. Даже если я ему всё объясню, поймет ли он.

И вдруг меня накрыл такой ужас. Представила, как он выгонит меня. Просто скажет, что я больше не нужна. И куда я пойду?

Я так гордо ушла от Вика, не взяв ни одной вещи из квартиры, просто в один вечер. И сейчас даже представить не могу то унижение, с которым придётся вернуться, если…

Я усилием воли отогнала эти мысли, и наконец, поднялась, и включила свет в доме.

Сразу стало легче.

А вот от чего стало горше, так это от того, что Руслан оказался прав. Я готова жить с ним, делить кров, постель, даже рожать, но совершенно ему не доверяю. До сих пор не доверяю.

Чем я лучше Вика, который считает его низшим сортом?

Ведь я так же думаю о нём. Сужу по его прошлому, по импульсивным поступкам. Неужели он мне не доказал, что готов меняться. Что готов брать на себя ответственность. Даже сама эта реакция на наш с Виком поцелуй, говорит о многом. Ему не всё равно, а значит, есть надежда наладить отношения.

После горячего душа, стало спокойнее и как-то даже сонно.

Тревога конечно никуда не делась, телефон Руслана так и не отвечал, Антон же не звонил сам, а я больше не решилась ему набрать.

Легла в пустую и холодную кровать.

И не смотря на тёплую летнюю ночь, моментально замёрзла. Замоталась в одеяло, точно в кокон. Свернулась калачиком, по обыкновению мурлыкая колыбельную сыночку, поглаживая живот. И снова навалилась непреодолимая тоска. Я так привыкла, что он рядом, что мы засыпаем, прижавшись к друг-другу. Что я грею об него свои холодные ноги. А он шипит, но терпит. Я наглею, и ещё отбираю у него одеяло. И тогда Руслан каждый раз говорит, что я мщу ему за те дни, когда он не разрешал мне укрываться, и заставлял ходить голой. И тогда его глаза горят огнём. Он не стесняется тех моментов. Ему не стыдно за те дни. Хищник не считает себя виноватым, за то, что он загоняет добычу, и потом пожирает её.

А я до сих пор стыжусь той себя. Хотя тогда мне было сложно быть собой. Надо мной довлел статус замужней женщины, и ответственность за дочь. И тогда же я откинула все предрассудки. И возможно я это сделала, чтобы сохранить себя, но в итоге я себя узнала. Познакомилась с новой собой. Не с Гордеевой Викторией Сергеевной. А с царицей. С раскрепощенной и страстной. Ненасытной и жадной до ласк. Новой для себя, но уже необратимой в прежний образ.

Я забылась беспокойным сном, но как только внизу, что-то звякнуло, я тут же проснулась, и поняла, Руслан вернулся.

38

Он стоял на кухне, опершись на широко расставленные руки, упираясь ими в стол, и смотрел в тёмной окно.

Горел приглушенный свет, и он снова весь был соткан из полутонов и теней.

Беспристрастное лицо. Задумчивый взгляд. Тёмный ореол взъерошенных волос. Напряженные плечи. Он стоял, слегка подогнув одну ногу, и словно решая оттолкнуться ему от столешницы, или постоять так ещё.

Я медленно прошла на кухню. Тишину нарушал только шорох моего длинного халата. Встала перед ним, загораживая вид из окна.