— Только этого не будет, царица, — говорит, обрамляя моё лицо, горячим дыханием, потому что склоняется к самым моим губам, и я ещё не до конца, поняв смысл его слов, тянусь к нему за поцелуем, а он кладёт мне на губы те самые пальцы, что только что, разжигали во мне огонь, и я чувствую аромат собственного возбуждения.

— Ты плохо себя ведёшь, и наказана! — заканчивает он, и отстраняется.

— Что? — я реально выпадаю в осадок.

— Мне пора, — вместо ответа говорит Руслан, смотрит на наручные часы, и видимо не собирается обращать внимание, на бугор на своей ширинке.

— Ты издеваешься? — я настолько потрясена его поведением, что меня не хватает даже на возмущение.

— Ну что ты, царица, всего лишь хочу преподать тебе урок, — снисходительно улыбается, — до вечера.

Руслан уходит, а я так и сижу, придавленная и растерянностью, и начинающей подниматься из глубин сознания злостью.

Видимо, гордость проснулась наконец-то!

Да как он смеет со мной так обращаться?

Я неосмотрительно поднимаюсь на ноги, и тут же сажусь. Лодыжка всё же болит. Я надеюсь там ничего серьёзного.

Через пару минут после ухода Руслана, стучат в дверь, и заходит Лев Борисович.

— Виктория Сергеевна, Руслан Заурович, поручил мне вызвать вашего водителя, что я уже сделал, и предупредить вас, что вы поедите в травм пункт, — говорит он.

Заботливый какой!

— Хорошо, Лев Борисович, — вымученно улыбаюсь охраннику, и понимаю, что помощь медика действительно не помешает.

В итоге дня, имею диагноз растяжение связок, охлаждающий компресс на ноге, и раздражение на Руслана.

41

— Руслан! О, Боже мой, Руслан!

— Мам!

— Руслан!

Голос царицы, её дочери, шум проезжающих машин, визг шин, отъезжающей. Всё это сливается в одну какофонию звуков. И как не старается Руслан вынырнуть из него не может. Этот диссонанс наоборот помогает утягивать его, в какую-то густую тьму. Он проваливается в неё не в силах вынырнуть оттуда, хотя краем сознания понимает, что лежит на асфальте, а над ним плачущая Вика, а ей нельзя, нельзя, нельзя…

Во второй раз его выводят в реальность, грубые похлопывания по щекам, и только потом в уши вползает шум. Сперва далёкий и непонятный, но постепенно, становиться различимы, и гул проезжающих машин, и тревожное мяуканье скорой, и тихий ропот людских голосов, и опять плачь. Он тихий, но почему-то именно он выводит Руслана в реальность.

Он жмурится, при первой попытке открыть глаза, потому что голову окольцовывает гудящая боль, но глаза всё равно открывает. Над ним яркое голубое небо, с редкими облаками. Он даже подвисает на секунду, и чувствует, что снова ускользает в небытие, и тогда переводит взгляд ниже, и тут же получает заряд боли. Но теперь хотя бы он держится в этой реальности.

Руки тяжёлые, словно пятитонные. Он со стоном отрывает одну от земли, и тянет к очагу боли на голове. Его пальцы увязают в тёплом и липком, и он отчётливо ощущает налившуюся шишку на затылке, именно там, где сосредоточена вся боль.

Вместе с этим оживают монотонные звуки.

В поле зрения появляется фигура. На фоне яркого неба, она кажется расплывчатой, но когда человек присаживается, Руслан узнаёт Антона.

— Ты как, Руслан? — голос его звучит глухо, словно в ушах тонна ватты, и звук никак не может просочиться.

Хлопает резко дверь, и тихий плачь, приближается.

— Виктория Сергеевна, — выпрямляется Антон, — останьтесь в машине.

Но видимо его просьба остаётся не выполненной, потому что Антон тихо материться, а над Русланом нависает заплаканное лицо Вики.

Узкое личико опухло от слёз, под глазами размазана тушь, губы искусаны. Непослушные пряди падают на лицо, и она остервенело откидывает их с лица, и смотрит, смотрит на него.

— Руслан, — шепчет хрипло, — Руслан.

Всё на что хватает Руслана, требовательно глянуть на Тоху.

Нельзя её расстраиваться, неужели не понимает он.

Антон, предпринимает очередную попытку оттащить Вику от него.

— Виктория Сергеевна, вернитесь в машину. Вон медики приехали…

Но Вика, словно не слышит его, беззвучно роняет слёзы на лицо Руслана, и хочет дотронуться до его лица, но её тонкие пальцы замирают в миллиметре от него, так и не касаются.

— Иди, — хрипит Руслан, и этот натужный сип отдаётся в голове острой болью. Он морщится, и переводит дыхание, прикрывает на мгновение глаза.

Вика рядом громко всхлипывает, и Руслан спешить открыть глаза, чтобы она себе ничего не придумала.

Но мгновение видимо затягивается, потому что когда он всё же их открывает, над ним нависает мужик в синей форме. Видимо медик. Плач Вики удаляется. Медик что-то говорит, спрашивает, светит в глаза Руслана, но тёмное небытие снова утягивает его и он с какой-то тихой радостью уплывает туда.