Хизер высовывает голову из-под стола. Я сижу молча, не шевелясь, пока он выбирается на открытое пространство, настороженно разглядывая меня. Наконец он набирается храбрости, чтобы проскользнуть мимо и потереться о мою ногу. Я медленно наклоняюсь, чтобы погладить его, но его глаза расширяются от ужаса, а острые как бритва когти впиваются в тыльную сторону моей руки, прочерчивая тонкую кровавую линию.

— Ауч! Так дело не пойдет, Хизер. Никакого лосося для тебя сегодня. Ты еще поймешь. Что. Я. Здесь. Босс. Мне тоже страшно, но нельзя царапать руку, которая тебя кормит. Соберись, потому что тебе необходимо искупаться, — ругаю я его, когда он снова скрывается в темноте своего одинокого пристанища.

— За что ты меня так ненавидишь? Продолжай в том же духе, и я лишу тебя когтей, — говорю я, поднимаясь с дивана, с намерением налить себе еще виски и обернуть руку бумажным полотенцем, чтобы впитать крошечные красные капли свежепролитой крови.

Воспоминания о том, как я вытирала металлический привкус крови с губ, оставленной на мне Нэйтом, проникают в мои мысли.

Почему все, что я люблю, пытается причинить мне боль?

Проходят недели, и Джетта постепенно привыкает к мысли не втягивать меня в свой круг общения. Каждый четверг мы с ней проводим вечер в джаз-клубе в соседнем квартале - только вдвоем. Ее расспросы быстро сошли на нет, и теперь все наши разговоры сводятся к ее личной жизни и моему творческому вкладу в ее галерею. В результате оказалось, что она была права. Мои картины раскупались подобно холодному пиву в палящую жару. Так активно, что я не поспевала за спросом. И все это было ошеломительно для меня. А Джетта старалась не беспокоить лишний раз, чтобы я могла спокойно рисовать. Она до сих пор не знала о появлении кота.

Когда я не рисую, у меня появляется слишком много времени на размышления. Слишком много времени для беспокойства. Слишком много времени, чтобы создавать образы, которых не существует в реальности, поэтому я просто продолжаю рисовать, и они возникают сами по себе. Словно четыре года уродливых эмоций просачиваются из моих красок через кисть на холст. Гадаю, удастся ли мне когда-нибудь окончательно избавиться от вязкой смолы моего прошлого. Боюсь того дня, когда во мне не останется места для зла, являющегося моим творческим вдохновением. Это станет одновременно и благословением, и проклятием.

Дело не в деньгах, помимо изначальных десяти тысяч, я не потратила ни цента из папиных денег. Они продолжают поступать, но просто оседают на моем счету вместе с доходами от проданных Джеттой картин. Больше всего я опасаюсь, что у меня появится время на то, чтобы думать. Если я не буду занята живописью, мое гиперактивное воображение сведет меня с ума.

Быть может, пришло время задуматься о серьезных отношениях. Вот только я выбрасываю эту мысль из головы сразу же, как только она появляется там. Моя плоть и кости зажили, но шрамы на моем сердце навсегда останутся там - подобно плотной мозоли, защищающей его, помещая его в собственный маленький гроб.

Я подхожу к своим окнам, ожидая закрытия галереи. Глазами наблюдаю за бездумной толпой людей, марширующей по улице и напоминающей армию дроидов.

Расследование тяготит меня. Не потому, что я чувствую вину за то, что Нэйту предъявлено обвинение в моем убийстве - у меня нет времени на муки совести. Сейчас я нахожусь в режиме выживания. Новости о нем были одним из моих преступных удовольствий. Страх перед неопределенностью, окружавшей меня — вот что лежало тяжким грузом на моей душе. Что, если он выйдет на свободу? Трупа нет. В отсутствие тела сложно доказать совершенное убийство. Если его отпустят, это будет лишь вопросом времени, когда он разыщет меня.

Хизер выглядывает из-за дивана и смотрит на меня.

– Смелее. Тебе лучше начать относиться добрее ко мне, или я испорчу твою жизнь так же, как испортила его.

Кот наблюдает за мной, а затем забирается обратно в свое убежище под кофейным столиком.

– Господи. Что, уже семь часов? Мне просто необходимо выбраться из этой квартиры. Я должна пойти поглазеть на людей или что-то еще в этом роде.

Опускаюсь на барный стул перед ноутбуком, без дела лежащим на моей стойке. Прошло уже больше недели с тех пор, как я отвечала на сообщения на своей странице «Рэвин Арт» на «Фейсбук». Пролистываю сообщения, отвечая на некоторые из них невпопад. Но одно из них заставляет лед в моем бокале с бурбоном стучать о стекло. Мне следует поставить его на стол, чтобы не уронить на стойку.

Сообщение пришло от кого-то, чей профиль называется Фанат Рэвин, что очень странно. Я перехожу на профиль, но он явно фейковый, без каких-либо фотографий и постов. В послании содержится лишь просьба о встрече.

Фанат Рэвин: «Я ваш большой поклонник. И очень рад, что нашел вас здесь. Поскольку я до крайности впечатлен вашими работами, у меня есть к вам особая просьба. Подобно вам, мою душу терзает постоянно повторяющийся сон. Мне нужно положить конец этим мучениям, и я хотел бы попросить вас нарисовать тот образ, который я не могу стереть из своего сознания. Я готов заплатить столько, сколько потребуется. Пожалуйста, напишите мне, чтобы мы могли назначить время и место встречи».