У любой крайности есть побочный эффект. У чокнутой страсти это бешеная ревность. Мы не были готовы к ее шторму. Нас снесло.

Из раздумий меня вырывает уведомление о входящем письме на рабочую почту. В воскресенье? Удивленно хмыкаю и открываю.

– О боже, – вмиг обомлеваю, – Меня вызывают в Атланту.

– Я знала, что вот-вот объявится! – радуется Мира.

– Пишет его компаньон Зак. Просит прилететь и помочь провести презентацию для очень важного клиента.

Я бегло читаю письмо. Глаза прыгают по строчкам, пульс срывается. Второй раз перечитываю, третий. Вылетать нужно послезавтра? Вот это да! Прижимаю ладони к щекам, они полыхают.

– Это твой Белецкий придумал. Не знает, на какой козе подъехать. Он влюблен в тебя, подруга, – довольно улыбается Мира.

Я ее не слышу, в ушах шумит и во рту на нервах сохнет.

– Почему пишет Зак? Презентации всегда проводит Гарик, – произношу онемевшим языком.

– Твой жеребец – слишком гордый олень! Но ничего, обломаешь рожки. Давай-ка мы тебя подготовим как следует и полетишь у нас звездой. Звоню девочкам в салон?

Мира хватается за телефон. Я не совсем понимаю, о какой подготовке речь, но киваю.

Утром вместо офиса еду в салон ее золовки и провожу там полдня. Маникюр, педикюр, эпиляция… Ламинирование волос и ресниц. Скрабирование, обертывание, пиллинг и две маски на лицо… Я столько процедур за всю жизнь не делала! Они стоят больше половины зарплаты, но Мира договорилась об огромной скидке, и я согласилась.

Выхожу улучшенной версией. Выгляжу так, что ругать себя за расточительство не получается. Теперь я понимаю, почему Злата всегда идеальная. У нее один из лучших в городе салонов.

Вылет у меня завтра ранним утром. Перелет долгий, но за счет разницы во времени в Атланте буду в обед. Впереди первое в жизни путешествие в одиночку. И какое! Я ведь мечтала об Америке три года. Но волнуюсь совсем по другому поводу.

В жар бросает, как подумаю, что скоро мы с Гариком увидимся. Интересно, он меня встретит?

В столицу я возвращаюсь к вечеру, успеваю до темноты. На подъезде набираю Влада. Хочу попросить его присмотреть за мамой и организовать передачи для папы. Отец отказывается есть тюремную еду, я ношу домашнюю три раза в неделю. Теперь кому-то это нужно делать вместо меня. Я вернусь не раньше, чем через неделю.

Владек на встрече. Говорить неудобно. Предлагает вместе поужинать и сбрасывает адрес ресторана в центре.

Когда я подъезжаю, то замечаю его у входа. Он общается с солидным дяденькой в смешных круглых очках. Они прощаются.

Мужчина садится с представительский седан с водителем. Влад замечает меня и машет, чтобы я въезжала на место отъезжающей машины. Так и делаю.

Он открывает водительскую дверь и галантно предлагает руку.

– Ты как раз вовремя.

– Кто это был? – спрашиваю, провожая взглядом седан. – Лицо знакомое.

– Это по работе. И возможно, он поможет нам в деле отца. Влиятельный человек, ты могла видеть его по телевизору.

Влад ушел от ответа и не назвал имя. Я это заметила, но очередное «поможет» переключило внимание. Таких предложений было несколько. Адвокат Белецкого предупреждал, чтобы я не верила людям, которые будут предлагать помощь и обещать мягкий приговор, особенно за определенные суммы. Я же все равно была готова зацепиться за любую возможность, вот только больших денег у нашей семьи не было.

– Сколько хочет этот влиятельный человек? – спрашиваю прямо.

– Его интересуют не деньги, – снисходительно улыбается в ответ Владек. – Пойдем покушаем и спокойно поговорим. Ты хорошо выглядишь, кстати, – его улыбка меняется.

– Спасибо.

Он приобнимает меня и медленно целует в щеку. Я напрягаюсь, но виду не подаю.

Ресторан оказывается темным и неуютным. Я начинаю ежится еще на входе. Прошлый наш ужин закончился отвратительно, кислый вкус его пальцев я до сих пор отчетливо помню. С тех пор многое изменилось. Влад ни разу не позволил себе дурного слова или косого взгляда в мою сторону, я не чувствовала от него агрессии, но доверять остерегалась.

Сделав заказ, перехожу к делу.

– Мне нужно уехать дней на десять.

– Вернешься к работе?

– Да, пора. Сезон отпусков закончился.

Еще по дороге решила не говорить ему и маме, что улетаю. С некоторых пор у меня появилась спасительная чуйка и некоторая сдержанность. То, что называется жизненным опытом.

Нам приносят воду, Влад разливает ее по бокалам.

– Снова будешь жить у Белецкого? – смотрит в глаза.

Опять киваю. Он в курсе, что мы жили вместе, но вряд ли знает о ссоре. О ней я не рассказывала никому, кроме Миры.