Три месяца, проведенные за старыми свитками и толстенными манускриптами — и я понял, чего мне безумно не хватает. Я тосковал о своем старом храме, о загадках, которые любил нам загадывать Райдо, о мудрых наставниках, познавших иные пути и даже заглянувших, по милости беспокойного Предстоящего, в чужие миры. В конце концов, тоска настолько замучила меня, что я забросил книги и заявился к своему наставнику. Как это было ни странно, жрецы Ноа не сказали ни слова. Похоже, им было все равно. К моему огромному удовольствию, старый друг отца без лишних разговоров продолжил мое обучение. Через некоторое, достаточно короткое, время мы оба удивлялись, как много у меня начало получаться. Еще чуть-чуть, и мне самому можно будет натаскивать зеленых адептов Хозяина Дорог. Погрузившись в любимое дело, увлекшись путешествиями по ближним Тропам, я и думать забыл о том, что ждет меня впереди. Смешно сказать, но день, когда наш народ обрел Детей Надежды, стал неожиданным только для меня да еще для того солнечного красавца, что избрала Орсейя Щедрое Сердце. Избранницы Резара, Нива Искусника и Тейно Целителя, конечно, знали, когда появятся дети. Это только мы, два ничего не соображающих от растерянности мужика, испуганно взирали на крепких и крупных младенцев, что сладко спали в своих колыбелях, появившихся в храме Всех Алтарей. На дочерей — наших и… тех, кто нас избрал. Тех, кого мы, в сущности, не знаем и не помним. Естественно, что мы оба вели себя достаточно бестолково и понятия не имели, что делать дальше.

На наше счастье, все заботы о малышах взяли на себя служительницы храма, нас же просили только регулярно навещать детей. Во время таких визитов я с удивлением наблюдал за избранником Орсейи — вот уж кто проникся отцовскими чувствами чуть ли не с первых дней. Иногда я даже по-хорошему завидовал ему. Потом, когда малышня, с виду, надо сказать, совершенно обычная, подросла, начала ползать, а потом и встала на ноги, этот молодой посвященный возился со своей дочерью и прочими детьми наравне с няньками и мамочками. Я же, к позору своему, взирал на все это издали. Меня куда больше заботили первые мои ученики. Никогда не думал, что получится стать для кого-то наставником, и еще меньше думал о том, насколько мне понравится учить других. Однако же, вышло именно так. Тогда-то отец с неохотой поведал мне о двух талантах, дарованных мне при рождении. Такое случалось редко и, как правило, подобных людей либо чрезмерно превозносили, либо отторгали. Я не знал, что в будущем ждет меня.

Первый раз что-то откликнулось в душе, когда на прогулке под ногой моей дочери повернулся неудобный камень, и она чуть не упала в довольно глубокий овраг. Сам не помню, каким чудом я оказался рядом, подхватил на руки, не дав сорваться… И все было бы дальше прекрасно, не взгляни я в глаза этой трехлетней крохи. Не бывает таких глаз у милых невинных малюток. На меня с досадой и усталым удовлетворением взирали глаза недоброй, очень умной и много прожившей женщины. Ну, наконец-то, будто говорили они, зашевелился, соизволил проявить отцовские чувства. Долговато тебя пришлось ждать, папочка… Увы, кроме ощущения чего-то напрочь неправильного и чувства вины, у меня ничего не пробудилось. Наверное, ей и этого было достаточно. Воспитатели говорили, что Ноалика растет спокойной, некапризной и очень молчаливой. С другими детьми Предстоящих играет и общается мало, все больше дружит с книгами. Каждый раз, как я ее видел, я ощущал свою вину все глубже, все сильнее. Вину, но не любовь. У трех мальчиков и одной девочки были нормальные родители, а моей не повезло. Когда я узнал, что ей не повезло вдвойне, к чувству вины добавилась жалость. Дело в том, что родители-Предстоящие тоже навещали своих детей — так часто, как, видимо, могли. Счастливая избранница Резара говорила, что Великий Защитник приходит к сыну каждый день, пусть на час, но приходит. Родители-люди не вмешивались, когда приходили Предстоящие, более того, оставляли их наедине с детьми, и неизменно радовались каждому такому визиту. Ноа пришла к дочери лишь раз. О чем-то долго говорила с ней, уложила спать, посидела в изголовье, что-то негромко напевая, поцеловала и исчезла. Странно, но дочь больше никогда не спрашивала, где ее мама.

Росла Ноалика, рос и камень у меня на сердце. Мне было тяжело приходить к ней. А она точно зала, что я не могу дать ей того, что в избытке получали от родителей другие дети, и наказывала меня. Требовала, чтобы я приходил к ней каждый день, играл с ней в сложные, не по возрасту, игры, что-то рассказывал о себе… Видя, что у меня не получается сложить головоломки, или я проигрываю, или огорчен чем-то, она смеялась… Ей не был нужен отец, просто нравилось смотреть, как вина и жалость съедают меня изнутри. Я прекрасно понимал это, но поделать ничего не мог. Так продолжалось бы и дальше, не столкнись я в нашем "детском" храме с человеком, которого я никогда раньше не видел. Посторонних туда не пускали. Лицо его кого-то мне напомнило, но я не мог припомнить, кого именно. Узкое, с твердыми правильными чертами и крупным улыбчивым ртом, под густыми красивыми бровями — яркие светло-карие глаза с золотым ободком, вокруг них разбегаются лукавые морщинки. Темные тяжелые волосы тронуты сединой… Он долго смотрел, как дети плещутся в бассейне, а потом сказал мне:

— Прости, что не смог вовремя остановить тебя. В самом начале еще была возможность отказаться.

Я закрыл глаза, вслушиваясь в голос, и понял, кто рядом со мной. Райдо решил взглянуть на своего непутевого посвященного и его дочь

— Каким образом, господин мой?

— Я мог рассказать, что тебе уготовано. Дальше ты бы все решил сам… Мы стараемся не переходить друг другу дорогу, но в этом случае стоило бы наплевать на правила. Недостойно мучить чужих посвященных. Знающая хитроумна, любой из нас голову сломает, попытавшись разобраться в ее многоходовых планах… Разве что Кейла углядит что-то в будущем. Но здесь даже я могу сказать с уверенностью: Ноа нужно было заполучить некие знания и свойства, что живут у тебя в крови. Силы, что в ней дремлют. А вот зачем, это уже другой вопрос. Возможно, просто хотела мне отомстить, как многие женщины, которых отвергли. Но это слишком просто для нее… Скорее всего, Ноа в очередной раз вынашивает какой-то масштабный замысел. Никто не может знать, что у нее на уме.

— Темные могут.

Предстоящий тихонько рассмеялся.

— Может, и могли бы, если бы собрались все вместе. Но сейчас и у них другие заботы. Гворган присматривает за смертью и посмертием, а Ноа ни то, ни другое не грозит. Инала с её воздаянием пока бессильна — за мысли у нас не наказывают даже людей. Кейле сейчас и вовсе не до загадок — она пытается не выпустить из рук нити будущего. Вашего будущего, Гайдиар, будущего людей. Кто-то уже не в первый раз пытается вырвать их у нее. Если у нас не получится выяснить, кто покушается на ваше, да, честно говоря, и на наше время, мы можем навсегда потерять вас, и Мир тоже. Но это пока не важно, а важно то, что тебе предстоит малоприятная роль в чужом замысле, который ни я, ни ты не можем постичь. Будь осторожен, особенно, в обещаниях и клятвах. Десять раз подумай, прежде чем на что-либо соглашаться. Тогда есть шанс вернуться без потерь… И еще. Ноа, конечно, мастерски все по-своему устроила, но полностью контролировать тебя она не сможет.

— А она меня контролирует?

— Несомненно. Но тебе рано паниковать, ты все-таки мой посвященный, а это чего-нибудь да стоит. Она может узлом завязаться, а куклы из тебя не получится, уже не получилось… Держись, друг мой…

Я открыл было рот, чтобы задать очередной вопрос, но непоседливого Хозяина Дорог уже не было рядом. Его фигура мелькнула где-то вдалеке, у белых колонн портика и скрылась. Я обернулся на недовольный детский окрик, и каким же недобрым и тяжелым был взгляд моей дочери, устремленный ему вслед. Что-то было не так с самой Ноа, с нашей девочкой, со всеми нами. Я хотел разобраться в тревожных предчувствиях, возникших у меня после беседы с Райдо, но так и не успел. Сперва пришлось срочно вытаскивать из беды не в меру ретивых учеников, затем выпускать их в мир и брать под крыло новых. А потом… потом начались все те изменения, что привели к Исходу.

Сначала Предстоящие перестали заглядывать к своим детям, а потом и к пастве. Их невозможно было дозваться. Магия, дарованная ими, ослабла или вовсе перестала действовать. Жрецы молились, чтобы силы исцеления, которыми ведал Тейно, не иссякли окончательно. Как ни странно, посвященные Хозяйки Вод по-прежнему легко справлялись с дождями и приливами, а мы вполне успешно бродили по Тропам. Только от нас, увы, не было никакой пользы людям. Творилось ли что-то в храмах Ноа, осталось тайной. Вряд ли все книги и свитки исчезли из библиотек, возможно лишь самые древние, существование которых поддерживала магия. Пострадать могла разве что уникальная память жрецов.