Старик бросил взгляд на кричавшего, но ничего не ответил. Но клич был брошен. Изголодавшиеся по обществу женщин матросы не могли уже сдерживать своих низменных инстинктов. Вино ударяло в головы и толкало на приключения. Капитан Ли спокойно ел и пил, и только потом; когда матросы совсем разошлись, гаркнул незлобиво:

– Уймитесь, вы, шакалы! Чего пасти разинули? Замолчите!

Ненадолго воцарился относительный порядок, но потом опять стали раздаваться требования и угрозы. Старики сидели, втянув головы в плечи, лица их побледнели.

Солнце заходило за гору, на остров спускалась ночь. Костры догорали, мясо было съедено и винные пары совсем взбудоражили головы. Матросы стали расходиться по поляне и постепенно заполнили всю деревню с её десятью хижинами. В отдалении раздался визг старухи и яростная брань матроса.

Мишка тоже встал и вместе с Ювэем отправился посмотреть деревню, пока ещё было светло. Хижины растянулись в одну маленькую улочку и находились шагах в пятнадцати одна от другой. Матросы рыскали по ним и с негодованием выбегали наружу. В деревне никого не оставалось кроме старух и нескольких стариков, сидящих около Ляна.

– Капитан, да эти собаки покинули деревню! – развязно обратился к начальнику Сань-гуй, его озлобленное лицо пылало негодованием.

– Не переживай, скоро вернутся. Куда им деться.

– Так ведь это наглость! – не унимался матрос. – Столько ждали и ничего из этого не получается!

На краю деревни занялся огонь. Кто-то поджёг хижину, та вспыхнула ярким пламенем. Старик Лян вскочил и со злобой, которую не считал уже нужным скрывать, обратился к капитану:

– Господин, что же это? Так мы все погибнем в огне! Вы же гости!

– Ничего не станется с твоей деревней. Эти хибары построить не так уж и трудно. Замолчи, а то ещё хуже будет. Мои молодцы требуют отдыха и развлечений. Они того заслужили. А ты лучше прикажи вернуть своих баб. Нечего им скрываться, народ у нас славный.

Старик схватился за голову и поплёлся в хижину. За ним торопливо засеменили остальные старики.

Матросы ошалело шатались по деревне и срывали злость на встречных стариках и старухах, а так как их было очень мало, то вскоре почти в каждой хижине слышались стоны и стенания избитых людей.

Один пьяный матрос кромсал лодку, вытащенную на берег. Другой тащил из хижины циновки и бросал их в костёр. Он часто падал, цепляясь за них, и ругался отборными ругательствами.

В душе Мишки нарастал протест против этого бессмысленного разорения. Он с удовольствием отпустил увесистую оплеуху одному разбушевавшемуся матросу, и тот тихо охнув, повалился на траву. Ювэй со страхом жался к Мишке, его маленькие глазки тревожно отсвечивали огонь пылающих костров.

Хорошо, что многие матросы валялись по поляне, смертельно пьяные и не принимали участия в разбое. Капитан Ли тоже отправился на поиски приключений и орал песни. Выстрелы пистолетов слышались среди кустов, пьяные голоса орали непристойности.

Мишка, озлясь на своих товарищей, урезонить которых не было никакой возможности, отправился с Ювэем на джонку. Хмель прошёл, голова была отчётливо ясной. Он молча грёб, всматриваясь в огни берега, который оглашался криками и воплями, пальбой и стонами.

– Вот так люди и звереют, мальчик, – сказал Мишка и сам поразился зрелости своего голоса.

Разгромленная деревня предстала Мишкиному взору, когда он на восходе вышел на палубу. Три хижины ещё дымились сизыми дымками. По берегу бродили понурые матросы. Местных жителей нигде не было видно.

Мишка, едва перехватив, бросился в лодку и стал быстро грести к берегу. Отлив затруднял движение, но в десять минут Мишка был уже на берегу, и стал искать своих друзей. Они спали под пальмами и неохотно продирали глаза, расталкиваемые Мишкой.

– Что здесь произошло? – торопливо спросил Мишка, встряхивая очумелое тело Тин-линя.

– А кто его знает. Ребята веселились, – и он криво усмехнулся, поправляя сползшую повязку.

– А ну пошли глянем!

Тин-линь нехотя поплёлся за другом. Он перепил, и теперь чувствовал себя отвратительно. Мучила жажда, но воды не было. Деревня опустела, пришлось долго рыскать по хижинам, прежде чем он нашёл питьё.

Капитан Ли тоже только что продрал глаза и с отвращением тянул из чашки. Его товарищи, капитаны других джонок тоже осоловело сопели и, морщась, пили вино.

– Эй, помощник! – позвал капитан.

– Слушаю, господин.

– Садись с нами, а то компания какая-то кислая. А ты пошёл вон! – заметив Тин-линя, вяло сказал он и махнул рукой.

Мишка молча присел на край циновки. Отхлебнул вина и выплеснул остаток на землю.

– Что злой? Да мы все такие, – не дожидаясь ответа, протянул капитан.