Шрифт:
Душа вступила в плоть мою, увидев родинку твою.
Ты кровью сердца, о Джами, пиши крылатую газель,
Чтобы любимая тебе вняла, как роза соловью.
129
Говорю: «Ты вернее Христа воскрешаешь устами людей».
Говорит мне в ответ красота: «Стой! Не стоишь ты ласки моей!»
Говорю ей: «Душа-соловей из твоих улетит ли тенет?»
Говорит: «Знаешь кудри мои? Есть ли в мире тенета прочней?»
Говорю: «Я вместилище бед. Как свирель, я стенаю, скорбя».
Говорит: «Ты стенаешь иль нет, не доходит твой стон до ушей».
Говорю: «Нестерпимо сечет ливень боли из тучи тоски!»
Говорит: «Ну, а травы?.. Гляди! Не отрава — прохлада дождей!»
Говорю: «Мое сердце — в крови. Исцели! Эту цель прострели!»
Говорит: «О бальзаме таком и мечтать, неразумный, не смей!»
Говорю: «Если счастья не дашь, так оставь хоть печаль о тебе».
Говорит: «Если правду сказать, мог бы в просьбах ты быть поскромней!»
— «Сокровенный свой клад, — говорю, ты б махраму доверить могла!»
«Не махрам ты, Джами, говорит, — уходи-ка ты прочь поскорей!»
130
Для небесной красоты пост суровый не годится.
Не предписаны посты для луны и для денницы.
Пери, таешь на глазах, а с тобой — сердца влюбленных.
Преступленье прекрати, положи посту границы!
Стали мы с тобой тонки, словно месяц в новолунье,
От разлуки я иссох, ты с поста худа, как спица.
Пз-за мыслей о тебе ошибаюсь я в молитвах.
Где — гяур, где — пост святой?! В голове не совместится!
Не волнуйся, если ты пост нарушишь ненароком
За тебя постимся мы, этот грех тебе простится!
Кроме думы о тебе не вкушает сердце пищи.
Не отыщешь на земле лучших способов поститься!
Сладких вин не жди, Джами! Кровь и слезы — твой напиток.
Трудный пост да завершит эта горькая водица!
131
Кто в нарядной кабе выступает, сверкая шелками?
В смуту мир повергает, в безумие страсти и пламя?
Смертоносными стрелами глаз, кровожадный гяур,
Не она ль больше тысячи брешей пробила в исламе?
Там, где солнце ее воссияло, луна не взойдет,
А взойдет — так немедля померкнет в заслуженном сраме.
Сердце, волю утратив, далеко направил я шаг,
Хоть на каждом шагу ненавидим другими сердцами.
Камень — тот, что в меня запустили ее сторожа, —
Исцелил мой недуг Лекарь! Я не нуждаюсь в бальзаме!
Взгляда острым ножом отворила мне жилу души,
И течет моя кровь все безудержнее, все упрямей...
Ты погублен, Джами! Где бы ты ни пригубил вина,
Лалы губ ее вспомнив, ты чашу ласкаешь устами.
132
О, бедный странник в Городе Красот!
Он кровью сердца молча изойдет.
Я поражен недугом, и врачам
Не исцелить недуг жестокий тот.
Влюбленный — книга мудрая любви.
У книжника — в любви всегда просчет.
Подобных мне в подлунной не найдешь.
Никто тебе подобной не найдет!
Пускай шумит на улице твоей
Соперников вооруженный сброд, —
Как сладкозвучный соловей, Джами
Весну твою достойно воспоет
<