По следам легконогих, чей стан кипариса прямей,

Ты, как клюшка човгана, согбенный грехом, не беги!

Отчитаться за всё после смерти придется тебе.

За толпою кумиров на пире ночном не беги!

Если хочешь дойти до Каабы желаний твоих,

Ты за тем, кто плутает неверным путем, не беги!

Полный похотью, чистым сердцам ты преград не чини!

Не очистясь душой, в дервишский дом не беги!

Здесь ловецкая сеть нам дана — совершенство добыть.

Без добычи, Джами, с полпути со стыдом — не беги!

118

Кто стан твой стройный к жизни вызвать мог,

Тот сам скорбям мой дух живой обрек.

Вооружилось войско красоты

И двинулось на сердце, как поток.

Текут, как лава, души пред тобой...

Душой я в том расплаве изнемог

Увидев, как играешь ты в човган,

Я сердце у твоих бросаю ног.

Скачу, спасаюсь бегством о двуконь...

Тоски-погони вслед всё ближе скок.

Мой лик — в слезах... Так перлы моря тайн

Выбрасывает буря на песок.

Джами презрен тобой. Но знаешь ты —

Как щедр душой, как сердцем он широк.

119

Что видел в мире этот шейх, укрывшийся в своем дому,

Отрекшийся от нужд людских, себе лишь нужный самому?

Он сам живую с миром связь, как пуповину, перегрыз

И, словно шелковичный червь, ушел в свой кокон — чужд всему

Зачем, живой среди живых, бежит он от людских тревог?

От всех избавясь, от себя куда уйти? В какую тьму?

Он в зрелости, исполнен сил, достойных дел не совершил.

Ты, как неверному, ему не доверяйся потому ..

Ведь он верблюжьих бубенцов не слышал средь степных песков.

Ты, слыша проповедь его, не верь и слову одному.

Влюбленный в ложный внешний блеск, он груду раковин купил,

Бесценный жемчуг свой за них отдав неведомо кому

Джами, не спрашивай его о чаше истинной любви, —

Из чаши той не довелось и полглотка отпить ему.

120

Сердце мне разлука тысячью клинков

Вживе рассекла на тысячу кусков.

Гибну я, а ты смеешься в отдаленье,

Весело блистая жемчугом зубов.

Если бы хоть раз еще тебя увидеть,

Был бы я тогда и смерть принять готов.

Исцели! Вернись, полна благоволенья,

Иль убей меня лучом своих зрачков!

Мне нельзя прийти в твой тихий переулок,

Там теперь открытый путь моих врагов.

Часто снится мне: верхом ко мне ты скачешь,

Нарастает звук серебряных подков.

Плача, я искал тебя.. И блещут слезы

На тропе твоих покинутых садов.

Нет, чтобы сносить твою несправедливость,

Сердцем, как гранит, я должен быть суров.

Как серьгу, Джами в ушную мочку века

Вдел газель в подвесках драгоценных слов.

121

Толпа сбегается глядеть на пышный караван луны.

Глядеть не в силах я один: душа и плоть мои больны.

Вокруг нее толпа зевак, выходит на дорогу всяк.

Я робко, издали, бедняк, бросаю взгляд со стороны.

А я глашатаем, рабом бежал бы пред ее конем,

Где перекрестки целый день толпою праздной стеснены.