— Нет. Надо тебе, бери и неси, — отказалась я чуть слышно. Отвернулась к стене. Накрылась с головой. Нет меня.

Он постоял с минуту. Вздохнул и вышел. Слышно через перегородку было идеально. Бедная барышня у мониторов. Плевать я хотела на все секреты мира. Спать.

Горячие руки на спине. Жирные от смазки. Пошли в низ, к попе. Мишка. Мне казалось, что я только успела закрыть глаза. Целует в шею, колется вечерней щетиной. Все его уже рядом, гладкое, скользкое, родное. Я счастливо выдохнула, принимая. Нет никого лучше. Только он. И Шурик Вебер… эта мысль откуда? Кыш! Оргазм накрыл меня тут же. Окатив сладкой обессиливающей волной. Мишка, тяжело дыша, убрал ритм. Ждал, когда очухаюсь. Потом вынул себя из меня. Встал. Пил воду где-то в комнате за спиной.

— Пить хочешь?

Я повернулась. Солнце село уже за окном. Какой чудный день я проспала. Раздался звон часов на Главной башне. Я вздрогнула от неожиданности. Телефон. Вот это чувство юмора у Берга. Он выбросил презерватив в цветочный горшок и ушел за перегородку разговаривать. Видать, тайная его барышня уже свалила восвояси.

Я вылезла из постели. Сигареты остались внизу. Жалко. Я выспалась. Пирогов наелась. Всех повидала. Всем дала. Надо двигать в Город. Женька. Я же обещала ему подарок. Вот и подарю.

— Подойди ко мне.

Миша сидел в старом кресле. Сколько раз мы испытывали его плетеные кости на прочность, не сосчитать. Свет не включил. Я забралась в любимое тело, укрылась Мишкиными руками. Он целовал меня в макушку. Потом в ушко. Гладил. Заводил. Я не стала отказываться. Пошарила рукой по крышке стола рядом, ища известный пакетик.

— Нет там ничего, — улыбнулся Берг.

Приподнял меня, развернул лицом к себе и вошел. Толкался горячо и жадно, держа руками над собой. Для себя. Как ему хотелось. Ладно. Я улыбалась, глядя в его отрешенное лицо с опущенными веками. Интересно, что он там себе представляет? Меня, не меня? Кончил. Ткнул меня носом в соленую грудь. Сердце там било, как молот.

— На, возьми.

Мишка сунул мне в руку что-то маленькое. Кольцо. О-па! Я дернула за веревочку древнего светильника над нами. Желтый свет разогнал поздние сумерки в мансарде. На моей ладони лежало золотое колечко с маленьким камушком. Произведение имперского ювелирторга, вторая половина прошлого века. Мечта и сладкий сон тогдашних дам. Я повертела его, держа за обод под неясным светом экономной лампочки. Камень честно выдал фиолетовый луч. Мал да удал. Рассмеялась.

— Что ржешь, вдова антиквара? Надевай. Руфа велела носить, не снимая, — Берг отнял колечко и сам надел мне на безымянный палец левой руки. Впору.

— Предложение изволите делать, мсье Берг? — прикололась я. Терлась снова о его большое доброе тело, как кошка.

— Предложение я тебе сделал еще пять лет назад. Это помолвка.

Мишка закинул меня на плечо и потащил. Это здесь называлось ванной комнатой.

— Согласие узнать не хочешь? — я яростно терла его спину жесткой мочалкой, ноги разъезжались на мокром полу.

— Не-а. Зачем? Я свое слово сказал. Придешь, когда будешь готова. Три сильнее, детка, — Мишка подставлялся моим слабым рукам с наслаждением. — Мазерати где взяла? Для Веберов слишком заковыристо и расточительно. На такую фигню у них фантазии не хватит. У всех троих разом. Или ты теперь раздвигаешь ноги только перед генералом?

Он не оборачивался, но спина его заметно напряглась. Тверже стала. Я хлопнула его по белому заду мочалкой и залезла под воду.

— Молчишь? — Берг встал рядом. Хотел обнять.

Я вывернулась и ушла. Надоел. Испортил все своей ревностью.

— Садись, дорогая. за стол. Выпей чаю. Этот конь компьютерный совсем тебя заездил. Софа, чаю нам принеси с пирогами.

Руфина Львовна своеобычно раскладывала пасьянс на бархате стола. Бабушка Софья принесла поднос с чашками-тарелками. Укоризненно покачала головой, глядя на подругу. Та небрежно махнула рукой. Черепаховый мундштук с незажженной сигаретой сделал дугу под низким абажуром лампы.

Притащился из глубин дома Женька. К столу не подошел. Забился куда-то в темный угол столовой. Глядел оттуда забытой на вокзале собакой. Господи! Как они меня все достали со своей любовью, ревностью и остальным.

Лестница жалобно пискнула под быстрыми шагами. Последние три ступеньки он перепрыгнул. Легкой походкой Мишка пересек столовую по диагонали. Насвистывая, походя взял пирожок с блюда. Распахнул дверь соседней комнаты. Стул скрипнул под его немаленьким телом. Берг поднял крышку рояля. Весело пробежал пальцами по замученным сегодня клавишам. Лукаво-беспечные звуки «Энтертайнера» разбежались по тихим углам старого дома.

— Ты согласилась, — Руфина Львовна удовлетворенно откинулась на спинку стула. Ткнула мундштуком в кольцо на моей левой руке.

— Это билет с открытой датой, — улыбнулась я в ответ. Почему-то виновато. Любовь — не повод для брака, хотела пошутить я. Передумала.

— Мне пора, — я нашла взгляд пингвина и показала ему глазами на входную дверь. Он мгновенно подорвался из своего угла и стал обуваться.

— Летишь? Как быстро, — старая женщина умело спрятала грусть в пасьянс на столе. Что-то там пошло не так. Она быстро разметала карты сухой, в коричневых пигментных пятнах и дорогих кольцах ладонью. Подставила щеку для поцелуя. Я тепло прижалась к теплу.