— Лялька, погуляй с Зюзей, сделай одолжение, — попросил отец из соседней комнаты.

Я прицепила поводок к ошейнику и пошла. Про пятый этаж можно потом додумать. Собаке, зачем страдать?

Я бродила по дальнему куску сквера, внимательно наблюдая, как и что совершает мой старый пёс в своей прогулке. Вдруг чья-то рука легла мне на плечо. Я обернулась. Вебер. Я смотрела на него. Приступ паники висел на волоске между нами. Качнешь пальцем и накроет. Только он его не видел. Смотрел на меня хмуро и непонятно. Зачем пришёл?

— Мне передали, что ты заболела. И что я вижу? Ты просто гуляешь с собакой. Так. Я виноват перед тобой. Прости. Хотя, лично мне, плевать. Сколько денег перевести тебе, что бы ты забыла о нашей последней встрече?

— Господи! Какие мелочи! Забудь. Все хорошо между нами! — улыбнулась я.

Махнула лапкой в пестрой варежке. Повернулась спиной и пошла с собачкой на поводке. Тут я увидела. Миша, все Веберы и рыжий доктор Антон. Они стояли точно по периметру вокруг меня, избавиться от них, не потревожив криком младенцев в колясках, старушек с собачками, мирно гуляющих в сквере, я не могла. Остановилась, опустила руки вдоль тела. Старый Зюзя сел на землю. Мишка, поняв первым, что операция по захвату меня закончилась, вышел из-за детской горки.

— Иди ко мне, детка. Пора домой, — он протянул ко мне руку.

— Я не пойду. Я к папе, — я развернулась. Вебер старший стоял сразу передо мной. Справа и слева стояли его сыновья.

— Нет, — закричала я. Бросилась к Мише. Вжалась в него.

— Мой Зюзя, не забудьте его! — я нагнулась, чтобы подобрать своего старого пса. Мир вокруг закружился до тошноты. Не удержала равновесия, упала. Миша не успел. Успели другие руки. Я почуяла запах, забилась в истерике. Ловкие пальцы воткнули острое в бедро. Я обмякла и отключилась.

Голова моя лежала на мягкой груди в тёплом свитере. Миша. Я не открывала глаза. Пусть не знают, что я очнулась. Не хочу. Машина двигалась еле-еле. Пробка.

— Я все же считаю, что надо положить её в стационар. Лучше, прямо сейчас, — твёрдый голос Антона.

— В психушку хочешь её запереть? — усмехнулся Вебер откуда-то спереди. Рулит, похоже.

— Я видел глаза, какими она смотрела на тебя, Сашка. В них стоял такой ужас! Адекватные люди так не смотрят.

— Адекватные люди не насилуют беззащитных женщин, — спокойно сказал Миша.

— Это ты к чему? — не понял рыжий доктор.

— Раз в год обязательно находится подонок, который насилует её и избивает. Я подобрал её шесть лет назад в подземном переходе. Она ползала в собственной крови по асфальту, трусы искала. Вслепую шарила. Эти мужики разбили ей лицо так, что она неделю есть не могла. В прошлом году, ну вы в курсе, случай был. Снова в подземном переходе. Вот и этот год начался. Да, Вебер? Она сказала, что ты насиловал её, держа за волосы, и бил лбом в стеклянную стену. А твой брат смотрел и ничего не сделал, — Миша замолчал. Поправил меня на своей большой груди.

Умный доктор Антон не произнёс ни звука. Только тихо гудел двигатель тойоты.

— Я обратился к вам за помощью потому, что испугался. Вдруг она с собой что-нибудь сделает. Из окна, например, выпрыгнет. Потому, что её снова изнасиловали. Потому ещё, что она беременна от кого-то из нас. Хочет сделать аборт. Я считаю, что вы должны знать. Вебер, передай это своей семье. Они оба, насколько я знаю, тоже в теме. Ни в какую психушку она не поедет. Только если захочет сама, — размеренным голосом твердо заявил Берг.

— Весь Город в этой теме, — хрипло проговорил Вебер. Тойота понемногу набирала скорость.

— Какой срок? — тихо спросил Антон.

— Месяц или около того, — спокойствием моего друга гвозди можно забивать. Я удивилась, это он откуда знает.

Пауза.

— Тогда я — мимо кассы, — облегченно выдохнул доктор.

Крузак внезапно встал, как пень. Это Вебер дал по тормозам. Сзади взвизгнуло и бамкнуло.

— Господи! У меня по жизни остался хоть один друг, с которым эта тварь не переспала!

Он с силой ударил по рулю и вылез наружу. Разбираться. Кто-то въехал в зад его большой машины. Вернулся быстро, видно денег дал пострадавшему.

— Слушай, Берг, объясни мне хоть ты. Я не понимаю ничего. Я порядочный, уравновешенный человек. Офицер. У меня друга убили. Я выпил. А тут она с голой задницей. Опять у Андрюхи в постели. Я даже понять ничего не успел. Очнулся. Она у меня в руках, вся синяя, плачет. Я ей-богу, не хотел. Или хотел всегда… — он поднял глаза и посмотрел в зеркало заднего вида. Наткнулся на меня.