Плащ колыхнулся: Ваади разворачивался к Диру неторопливо, словно паук к беспомощной жертве. И тогда Дир перехватил меч и быстро, резко, не выказывая ни малейших признаков колебания, ударил.

Таисса не поверила своим глазам. Меч завис в воздухе.

– Какой плохо-ой поступок, – прогудел Ваади неодобрительно.

Дир мгновенно нанёс следующий удар. Плащ Ваади затрещал, но меч снова отскочил, отбитый силой телекинеза.

– Я заберу эту штучку, если ты не возражаешь, – послышался прохладный голос Вернона Лютера.

Он резко выпрямился, словно его поддержала чужая сила. Принц Пустоты наконец напрямую начал управлять своей марионеткой.

– Может, и зря я оставил ваш вид в живых, – произнёс он задумчиво. – Всё равно друг друга вы перебили, так какой смысл трястись над редкими беспозвоночными? Пожалуй, с меня хватит.

Он указал на чётки в руках Майлза.

– Эту вещь я забираю.

В следующее мгновение две вещи произошли одновременно.

Ваади плюнул из-под плаща в Вернона чем-то тягучим, прозрачным. Тело Вернона плавно отклонилось в последний момент, словно кто-то изящно качнул его, как куклу-неваляшку, но одновременно Ваади шевельнул псевдоподией, и меч, закрутившись в воздухе, вылетел из рук Дира…

…И ювелирно, безжалостно влетел в Вернона, опрокинув того на спину.

Крик, который издал Принц Пустоты под сводами зала, мог бы сравниться только с агонизирующим криком Вернона, когда давным-давно в подвале Виктории тот взял в руки Светлый меч и едва не погиб, когда его Тёмная аура вошла в смертельно опасный конфликт с аурой меча. Тогда Вернон умирал, он умер бы, и только Светлая искра Таиссы с трудом, но вернула его к жизни. А сейчас…

– Нет, – едва слышно выдавила Таисса. – Нет, не надо, пожалуйста…

Крик резко оборвался. Никаких закушенных губ, никаких стонов. Голова Вернона в последний раз мотнулась в сторону, и он застыл совершенно неподвижно.

Перед Таиссой лежала серая мёртвая кукла.

Тихий множественный шорох, словно шелестение лап тысяч насекомых, донёсся из-под плаща Ваади.

И одновременно голос Ваади раздался в голове Таиссы. Призыв и приказ одновременно. Каждый звук проникал в её изнемогающий мозг так грубо и резко, словно голову пилили пополам.

– Спите. Спите. Уходите в со-о-он.

Таисса упрямо стиснула челюсти. Нет.

– Вы слабы, – прошипела темнота. – Слабы.

Чудовищная ментальная тяжесть опустилась на неё, придавливая к зеркальному полу. Шуршание раздалось в её голове – и одновременно Таисса слышала мысленный зов Ваади, обращённый к её спутникам. К ней подступало чужое присутствие, пытаясь порвать на части всё, чем она была. Сломать всё, что у неё было.

А сил у неё было не так уж много. Особенно теперь.

– Ты потеряла его-о навсегда, Таисса Пирс, – прошептала темнота. – Вернон Лютер никогда, никогда больше не улыбнётся тебе. Ты потеряла всё.

– Нет, – прошептала Таисса, мучительно, из последних сил воскрешая в памяти искрящееся смехом лицо Вернона. – Я в это не верю.

– Ты отказываешься верить. Но твоё сердце потеряно-о.

Голос шуршал, обволакивая, мешая ложь с правдой, а правду с отчаянием, и Таисса сжала зубы, ощущая, как всё сильнее давит на неё темнота, как она шепчет её спутникам – и как незримое щупальце тщетно ищет ту, кого здесь не было.

Наёмницу Омегу. Элен Пирс.

– Я знаю, кого ты любишь на самом деле. Любишь и стыдишься этого, и никогда, нико-ому этого не скажешь. А он отказался от тебя ради копии, двойника, игрушки! – Зловещий шёпот Ваади рассыпался смехом. – Ей стоит вернуться и щёлкнуть пальцами, и он снова будет принадлежать ей. Но-о не тебе. Никогда.

Сердце Таиссы смёрзлось. Слышал ли это Александр?

И что бы он ответил?

– Майлз, – прошипел Ваади. – Майлз Лютер. Такое гро-омкое имя. И к чему ты пришёл? У тебя нет сына, нет власти и замков, нет будущего, нет женщины, кото-орую ты любил. Нет ничего-о. Куда тебе возвращаться? Зачем?

Таисса прерывисто вздохнула. Было зачем. Но она знала, что Майлз её не услышит.

– Тебя ждёт тьма, – шептал Ваади, и Таисса не сразу поняла, что его голос адресован уже не Майлзу. – Всё, что тебя ждёт, – тьма и ранняя смерть, он не сможет тебя спасти, и ты знаешь это, Светлая. Совсем скоро-о она придёт за тобой, и всё, что ты делала, будет напрасным.

Таисса зажмурилась в темноте, не сдерживая слёз. Её прижимало невидимой плитой всё дальше, всё глубже, и она едва осознавала себя.

– Совершенный Светлый, – издевательски сообщил Ваади. – Недостато-очно совершенный, раз Великий Свет достался твоему сыну. А ты даже защитить его не можешь. Что сильнее грызет тебя, тщеславие или беспомо-ощность? Подумай, пока умираешь.

«Смерть», – повисло невидимое и несказанное слово.

И Таисса знала, что его ощутили все.

…Кроме Вернона, которого больше не было.