А правда, какое? Сейчас Таисса может попросить о чём угодно. Иллюзия разговора с настоящим Верноном? Ночь, которая заставит её забыть обо всём? Далёкие галактики и секреты планет?

– Хочу увидеть, как ты спишь и улыбаешься во сне, – вырвалось у Таиссы.

…Почему она это сказала?

Вернон–Кай возвёл взгляд к потолку.

– У тебя такое безнадёжно уязвимое выражение лица, что даже соблазнять не хочется, – сообщил он. – Серьёзно? Ты хочешь увидеть, как я сплю?

Таисса развела руками.

Его лицо замкнулось.

– Мне не нужна твоя жалость, Пирс.

– Это не жалость.

– Тогда мне не нужна твоя любовь. Не желаю видеть твоё чёртово разбитое сердце. Из криокамеры, из могилы или из вечности, неважно. Ты всё ещё строишь иллюзии и здорово расшибёшься, когда поймёшь, что твой Вернон погиб.

– Ты не можешь меня от этого защитить.

– Нет? Я, чёрт подери, попробую. По крайней мере, тут у меня это прекрасно получается. Вечность впереди, в конце концов.

Вернон внезапно издал короткий смешок.

– Только что хотел затащить тебя в постель и тут же даю дёру, чтобы не влипать в трагическую историю. Как тебе это удаётся, Таисса-ходячие-угрызения-совести?

Вместо ответа Таисса долго смотрела на Вернона в лунном свете. На прежнего, обаятельного, неотразимого Вернона. Может, действительно забыть обо всём на несколько часов? На одну ночь?

Таисса наклонилась и легко-легко коснулась его щеки. И, скользнув рукой по простыне, подхватила синюю пирамидку.

– Хочу дослушать с тобой вместе. Можно? Сейчас это важнее, чем моё платье или даже моё тело. Честно.

– Платье, которое сконструировали мои блестящие мозги? Ну, не знаю, не знаю, – хмыкнул Вернон, поддев бретельку. – По мне, так это недооценённый шедевр.

Он перевёл взгляд на пирамидку в её руке. Таисса затаила дыхание.

И еле заметно кивнул.

Таисса выдохнула и бережно обняла синие грани ладонями.

*

«Я не успеваю остановить Аму – мне не хватает сил и времени.

Она на миг застывает у Источника, и её воля скользит по сияющим белоснежным кристаллам, словно приноравливаясь к бегу невидимой карусели.

– Светлый живёт и жертвует ради незнакомцев, – я слышу в её голосе насмешку, укор и прощание. – Тёмная действует и жертвует ради близких. Я Тёмная.

Мгновение тишины и стихшего ветра.

– Стань Великим, – говорит Ама. – Ты справишься.

И касается белоснежных кристаллов.

Я не успеваю ничего сказать, ни даже подумать. Просто смотрю, как на лёд оседает облачко пепла.

Светлая сторона Источника сжигает Аму мгновенно.

Её больше нет. Чтобы убедить меня принять судьбу Великого, Ама пожертвовала собой».

*

Таисса стиснула руку Кая-Вернона до боли. И почувствовала слабое, ироническое ответное пожатие. Могли ли пальцы передавать эмоции?

Могли. Сейчас – могли.

Таисса сглотнула слёзы. Когда-то она сама, будучи Светлой, коснулась Тёмного Источника. Но Таиссу защищало её наследие, кровь Великого… и она имела дело с куда более слабым кристаллом. У далёкой юной Тёмной не было шансов.

*

«Слова Амы ещё звучат в моих ушах, белоснежный кристалл вспыхивает, железные нити опоясывают небо…

В это самое мгновение.

Много дней назад.

Я вижу призрак серебристой дымки у белых граней Источника. Призрак Амы. Её след. Её счастливую, полную надежды жизнь, которую она оборвала ради меня. Оборвала, чтобы подтвердить – я могу. Она в меня верит.

Как жестоко и нерационально, что меня убеждает именно это.

Мощь Источника зовёт. Я сам не понимаю, как делаю последнее движение и касаюсь сияющих граней.

А потом я исчезаю».

*

Наступила тишина.

Таисса обхватила голову руками, сидя на постели. Искусственный лунный свет показался ей ледяным. Словно призрачный кристалл, прикосновение к которому означает смерть.

– Вернон…

– Что, Таисса-любопытство? – в голосе Принца Пустоты была горечь. – Хочешь знать, что было дальше?