— Беатрис, ты же понимаешь, что уже совсем скоро власти твоего отца придет конец. А значит, ты будешь свободна, ты сможешь не подчиняться ему, — заговорщик подошел к девушке и обнял ее, заглянул в глаза. — Ты сможешь делать все, что сочтешь нужным, выйти замуж за того, кого сочтешь достойным себя.

— Да! — воскликнула она. — А если к тому времени он успеет сосватать меня? Что тогда? Как мы тогда будем? Ты станешь отбивать меня у правителя другого государства? Решишь начать войну, когда страна и так ослаблена последними неудачами? Армия не пойдет за тобой. Они уже навоевались. Поэтому прошу, не терзай меня такими вопросами. Достаточно того что мы есть друг у друга сейчас. Или у тебя появился кто-то другой?

Мысленно Беатрис громко себя поаплодировала. Наверное, родись она в обычной семье, ей была бы обеспечена карьера актрисы. Она бы быстро смогла занять место примы в королевском театре. Жаль, принцессам запрещено выступать на сцене. Какую актрису потерял мир!

Она приподнялась на носочки, крепко обняла мужчину и страстно его поцеловала.

— Прошу тебя, умоляю, давай больше не будем разговаривать о свадьбе. У любых стен есть уши. Если отец узнает об этих разговорах, меня просто выйдут замуж за первого свободного правителя горных земель, а что ждет тебя, мне страшно представить.

Пальцы Райнера по-хозяйски вцепились в ее волосы, он наклонился и впился губами в ее губы. Немного болезненный поцелуй, словно он пытался передать всю несправедливость, на которую его обрекли. Беатрис ответила. Жаль, что сейчас рядом с ней именно этот мужчина. Будь на его месте другой… Но отец просил воздержаться от соблазнения будущего наследника. И еще неизвестно нужна ли она ему. Оставалось представлять на месте любовника другого человека. Тем более что ее тело просто жаждало любви и ласки. Так какая разница, кто это будет. Сколько раз она спала с мужчинами, не испытывая к ним никаких чувств. Одним разом больше, одним меньше, не важно.

Она осторожно сделала шаг назад, по направлению спальни. Этого оказалось достаточно, чтобы намек был понят. Одной рукой мужчина продолжал обнимать ее, а вот другая скользнула по спине, нащупывая концы шнуровки. Нашел, потянул, заставляя тугой узел распускаться. Беатрис улыбнулась, во всяком случае, она надеялась, что получилась улыбка, а не оскал.

А потом шнуровка резко ослабела, Райнер рывком стянул платье, оставляя девушку в нижней рубашке и белье. Где и когда потерялись туфли, принцесса не могла бы вспомнить даже под страхом смерти. Потому что рука мужчины легла на непонятно как ставшую обнаженной грудь, принялась ласкать сначала осторожно, чуть касаясь ставшего упругим соска, потом все настойчивее. А через какие-то мгновения они уже оказались на постели, которую служанка еще не успела прибрать. И Беатрис окончательно запуталась, сколько у ее любовника рук, потому что ей казалось, будто одновременно он прикасается к ней везде.

— Хочу тебя, — не выдержала она, когда его пальцы вновь на миг проникли в ее лоно, дразня и возбуждая, хотя больше уже было некуда, и попыталась перехватить инициативу.

Райнер осторожно завел ее руки за голову, зафиксировал своей рукой.

— Не так быстро, моя драгоценная, — прошептал в ее губы, прежде чем коснуться их коротким жалящим поцелуем. — Не спеши. Я еще не наигрался.

И снова его пальцы то сжимают грудь, то поглаживают бедра, то оказываются между ног, где давно уже все нестерпимо ноет, требуя чего-то большего… большого. Того, что пока еще лишь дразнило.

— Райнер, пожалуйста, — только чудом она вспомнила, с кем находится в постели, назвала правильное имя. — Прошу тебя.

— Станешь моей женой? — последовал вопрос, а перед глазами возникла хитрая рожа.

— Да, — прежде чем дать себе отчет, прошептала она, — если раньше меня не отдадут другому, да.

Последнее, о чем Беатрис еще успела связно подумать, от будущего барона Хайдриха надо как можно скорее избавляться, пока он не потащил ее в храм. Потом его член, наконец, заполнил ее лоно, через пару толчков перед глазами закружились звезды, а из груди вырвался крик. Райнер замер, давая девушке немного прийти в себя, а после задвигался, подводя к новому пику удовольствия.

Вокруг здания городской ратуши было не протолкнуться, сколько там собралось экипажей. Те, кто не мог подъехать ко входу, вынужден был проходить пешком через площадь, чтобы упереться в толпу, стремившуюся попасть внутрь. Рядовые служители сбились с ног, пытаясь направлять прибывавших по приглашению посетителей в нужном направлении, отсеивать любопытных, разбираться с журналистами всех столичных газет, журналов, листов, листков и прочих газетенок, от которых не укрылась повышенная активность в городе.

Сами прибывшие тоже удивлялись, зачем король решил собрать столь разношерстое общество. Там были и члены магистрата, и дворянство от самой верхушки до отдельных, почти неимущих, представителей, купечество, промышленники, банкиры, жрецы. Кто-то шептал, что даже представители ночных профессий прислали своих делегатов, чтобы те, по личному распоряжению короля, услышали его волю и донесли до воров, убийц, путан.

Из главного зала, где проходили заседания магистрата, вынесли все лишнее, а на освободившемся месте расставили собранные в здании стулья, чтобы разместить всех приглашенных. Сам король находился в ратуше с раннего утра. О чем он беседовал с руководителями города, никому не было известно. Только секретари сновали туда-сюда, подносили бумагу чернила или свежие перья. В кожаных папках прятались документы, содержание которых известно было немногим. Стоявший возле окна молодой человек, равнодушно взирал на царящую суету. И только единицы могли заметить его волнение.