По пути следования в Персидский залив корабли посетили Маскат, где командиры и старшие офицеры были «удостоины встречи с султаном».

В Бендер-Бушире офицеры в сопровождении русского и французского консулов нанесли визит губернатору. Прием, оказанный русским и французским морякам населением и администрацией Бендер-Бушира, отличался, по воспоминаниям русских офицеров, теплотой и радушным. В их честь власти города устроили «шикарный банкет в резиденции генерал-губернатора». На следующий день он посетил «Инферне» и «Боярин», где наблюдал за организованными для него учебными стрельбами. Все это свидетельствовало об одном, сообщал в Париж французские консул, — «о живом желании дальнейшего упрочения отношений Персии с Францией и Россией» (92).

После Бендер-Бушира корабли «почтили своим вниманием» Кувейт, где командиры обоих судов в сопровождении Г. Овсеенко были приняты «по всем правилам бедуинского протокола» шейхом Мубараком. Посетили они и находившегося в то время в Кувейте шейха Абдель Азиза, старшего сына и наследника эмира Неджда шейха Абдуррахмана Фейсала. Как писал в своем отчете российский консул, шейх Абдель Азиз «радушно принял гостей в своем... доме среди многочисленной свиты и вооруженных бедуинов». На следующий день братья шейха Абдель Азиза, сопровождавшие его, побывали с ответными визитами на русском и французском крейсерах, «произведших в их честь салют в 5 выстрелов».

На обратном пути, во время краткой стоянки в Маскате [44] , корабли «Боярин» и «Инферне» посетил султан Фейсал (2 марта 1903 г.). В сопровождении сына Таймура и многочисленной свиты султан присутствовал на организованных для него показательных стрельбах по морским целям из орудий палубной артиллерии; особый интерес у высоких гостей вызвала русская скорострельная пушка «Максим». Командир крейсера «Боярин» преподнес султану в качестве подарка серебряный чайный сервиз. Тронул султана, по словам Г.Овсеенко, и сам церемониал встречи: салют из палубных орудий и громкое приветственное «ура» команды русского судна. «В знак благодарности за полученное удовольствие, — сообщал в Париж французский консул, — Его Величество прислало на «Инферне» и «Боярин» множество подарков» (93).

Целью совместного похода в Персидский залив военных кораблей Франции и России было продемонстрировать Британской империи несогласие России и Франции с попытками Англии «в одностороннем порядке отменить в этих водах право свободы плавания кораблей под любыми флагами».

Результаты совместного военно-морского похода оценивались и российскими, и французскими дипломатами, как «определенно положительные». Одновременное появление в Персидском заливе крейсеров двух крупных мировых держав, считали они, стало существенным «контрбалансом английскому влиянию» в этом регионе (94).

Лаконичными были и донесения командиров кораблей. «Поход завершен, — говорилось в телеграмме командира «Инферне». — Крейсеры посетили Маскат, Бендер-Бушир, Кувейт, Линге и Бендер-Аббас. Впечатление, произведенное ими повсюду, — огромное, особенно в Кувейте. Русский командир и офицеры — само совершенство, их знание и мастерство морского дела — отменные...» (95).

Командир крейсера «Боярин», капитан II ранга В. Сарычев, сообщал из Санкт-Петербурга в Париж временный поверенный в делах Франции, ссылаясь на свою беседу с российским министром иностранных дел графом Ламздорфом, считает, что после совместного похода русских и французских военных кораблей «влияние России на берегах Залива, особенно Персии, возрастет». Влияние же Англии в Аравии, если и будет усиливаться, то не в «такой пропорции», как российское в Персии(96).

Граф Ламздорф, говорится в другой депеше временного поверенного Франции в России (27 марта 1903 г.), от имени своего правительства высказал удовлетворение российской стороны итогами совместного похода. Этот поход, как выразился российский министр, «высветил политическую гармонию России и Франции в водах Персидского залива», «вернул храбрость и отвагу тем, кому постоянно угрожают там английские пушки» (97).

Посещение Персидского залива кораблями российского Военно-морского флота способствовало упрочению там авторитета России. Есть основания считать, что без помощи и содействия Военноморского флота Российской империи, открывшего для Отечества «закрытые шейхства Аравии», деятельность в Персидском заливе российской дипломатии по реализации там задач новой политики, «политики дела», была бы сопряжена с большим риском срывов и разочарований.

Архивные документы свидетельствуют, что русские военные корабли находились в фарватере большой политики Российской империи в Персидском заливе. Военно-дипломатическая миссия кораблей Военно-морского флота России в этом районе мира была определенно успешной, а для интересов России — чрезвычайно важной. Подтверждением тому — и достигнутая во время этих миссий договоренность о дипломатическом присутствии России в Маскате, и просьба эмира Кувейта шейха Мубарака о российском покровительстве (98), и доверительные контакты, установленные с семейством Саудов, и лично с шейхом Абдель Азизом, будущим основателем Королевства Саудовская Аравия. Ко всему этому следует добавить и полученные из первых уст заверения в заинтересованности и готовности Маската, Бахрейна и Кувейта в налаживании с Россией более тесных торговых связей.

По результатам военно-дипломатической деятельности в Персидском заливе канонерской лодки «Гиляк» и крейсеров «Варяг», «Аскольд» и «Боярин» император Николай II «решил ввести в традицию» кораблей Военно-морского флота, следующих на Дальний Восток, «совершать заходы в Бендер-Бушир», — дабы демонстрировать тем самым, что международные морские конвенции действуют. Притом на всех, без исключения, морских просторах. И что никто не вправе посягать на них, кем бы он ни был (Министерство иностранных дел совместно с Морским ведомством России рассматривали даже вопрос о «постоянном пребывании Андреевского флага в водах Персидского залива»; претворению в жизнь этой инициативы помешала русско-японская война).