– Ясно, – рубанула Мария, догадавшись: «грядочка с огурчиками» – это, вероятно, то самое лопушисто-зелёное, что её блеском поразило. – И как, не потоптала собака ваши… насаждения?

– Какая собака? – искренне изумился Михалыч. – Нету у меня никакой собаки. Или ты других каких в виду имеешь? Так те по будкам сидят, на привязи. У нас, чай, не Москва-столица, тута кругом порядок. Так что на счёт синенькой?

– Будет вам синенькая, – огрызнулась госпожа Мельге. – Но вот огород из-под моих окон попрошу ликвидировать.

– А как же, – закивал сосед, просительно заглядывая Марии в глаза. – Обязательно лик… вид… Уберу, короче. Вот как огурчики соберу, так и того.

Маша вздохнула, набрала в грудь побольше воздуха, чтобы растолковать понятие частной собственности, вспомнила, что это, в общем-то, не её дело и выдохнула. Развернулась, да и пошла к зазывному крылечку со шторкой – отовариваться.

«Сельпо» страхов Марии не оправдал. Не гипермаркет, конечно, но похожий магазинчик у Машиного дома стоял, куда она, бывало, заскакивала за хлебом: на холодильнике с колбасой кошачьи-собачьи консервы; рядом прилавочек со всякой бытовой химией; тут же конфеты-печенюшки; на заднем фоне ряды красивых бутылок и плакатик, призывающий пить только «исконно-натуральную» воду с оригинальным названием «Чистый ключ».

– А что, вода бывает натуральной, но не исконной? – поинтересовалась Маша, складывая в выданный «совершенно бесплатный» пакет пластиковые кулечки с колбасой-сыром.

– А то как же! – будто бы обрадовалась пухленькая, вся бело-розовая, похожая на свеженькую зефирку продавщица. Она уже успела сообщить Мельге, что звать её Оксаной; что лет ей двадцать три; училась она «на торговлю» в городе, но там не осталась, вернулась к родителям, но тут ловить нечего, потому как замуж идти не за кого, а дорогую колбасу лучше не брать, потому как она всё едино из бумаги, да и лежит с прошлого месяца, аж заледенела вся. – Знаете, как оно бывает? Возьмут прямо из-под крана и в бутылочки разольют. Жуть кошмарная. А это нашенская, тутошняя.

Мария, так и не понявшая связь между происхождением воды и её исконностью, неопределённо повела плечом и попросила бутылку. Раз тутошняя, да ещё и нашенская, так, может, из источника вечной молодости её и набирают?

Вот как раз между мыслью о волшебной воде и рассуждениями Оксаны о вороватых производителях, Маша с ужасом сообразила, что кошелька при ней как не было, так и нет.

Меньше всего на свете госпожа Мельге любила оказываться в унизительных ситуациях. Ненавидела просто. А после недавних событий у неё на этой почве даже нечто вроде фобии развиваться началось.

– Кошелёк забыли? – мигом просекла зефирная продавщица.

– Да, – деревянным тоном подтвердила Мария, деревянной же рукой громоздя набитый пакет на прилавок. Интересно, словоохотливая Оксана вызовет полицию, кликнет охранников или просто растреплет всем встречным-поперечным, что Маша хотела продукты украсть? – Простите, пожалуйста. Я сейчас вернусь домой и…

– Так это ничего, – девушка безмятежно махнула пухлой ладошкой. – Давайте, я вас запишу, и вы в следующий раз всё скопом оплатите.

– К… Куда запишите?

– А вот в тетрадочку, – Оксана действительно выволокла откуда-то из-под прилавка тетрадку на пружинках с полуголым певцом на обтрёпанной обложке. – Та-ак, значит, пишем: «Внучка Кислициных», адрес… – Округлым почерком школьной отличницы «зефирка» на самом деле так и вывела «внучка Кислициных» и адрес написала правильно, а потом аккуратно сумму, которую ей Маша, получается, задолжала. – Вот и всех делов! Чего мотаться-то туда-сюда?

– А-а, – потерянно протянула Мария, стаскивая пакет обратно, – а откуда вы знаете, кто я?

То, что она к неведомым Кислициным никакого отношения не имеет, Мария Архиповна решила не уточнять – всё равно бесполезно.

– Так вы аж вчера приехали, – удивилась Оксана, – чай, все знают. И вы у нас теперь постоянный клиент, потому в дальний магазин не ходите, у них залеж одна. А если чего из города надо, только скажите. Папка вмиг привезёт.

– Не буду, – покорно согласилась слегка обалдевшая госпожа Мельге. – В смысле, ходить не буду. То есть, в дальний магазин. Дайте мне, пожалуйста, ещё эту… синенькую, – вспомнила Маша про Михалыча, и застеснялась вдруг так, как не стеснялась на первом приёме у гинеколога.

А ведь никогда раньше с покупкой алкоголя никаких проблем вроде бы не было, чай не шестнадцать лет. Тут ещё и Оксана глянула неодобрительно, будто Мария ей призналась в тайном алкоголизме. Наверное, попроси Маша водку с самого начала, ни о какой «записи в тетрадочку» речи бы уже не шло.

Одно было понятно: если «все» за ночь успели узнать, что «внучка Кислициных» приехала, то о её пьянстве Мухлово будет оповещено ещё до ужина.

А это уже было по-настоящему неприятно, хотя, конечно, никакого значения не имело.