Шрифт:
– С Михалычем когда пила? – грозно рявкнул боровичок, саданув кулаком по столу. – Вчера или сегодня?
– Никогда, – по-пионерски отрапортовала Маша.
– Опять врёте!– насупился страж порядка. – Водку намедни покупала?
– Покупала.
– Махалычу передавала?
– Передавала.
– Вместе распили?
– Распили. То есть, нет, подождите, ничего мы не распивали! – Вскинулась Мария. – Действительно, покупала, отдала, но на этом всё. Я вообще не…
– Ну вот, видите, – разулыбался боровичок, мигом сменив тон. – Вот и установили факт, а вы отпирались.
– Слушайте, а откуда вам известно про… факт? – заинтересовалась госпожа Мельге, в голове которой творилось что-то странное, трудноопределимое. В ней стронулось что-то массивное, поехало. – Там же не было никого, а Оксане из-за прилавка не видно.
– Нам всё известно, – многозначительно пояснил полицейский, что-то торопливо строча. Интересно, удобно ему писать поверх вязаной скатерти? Там же узелки, нитки и всё такое. – На то и Мухлово. Та-ак… это потом, это тоже. Давайте так. С Добренко Алек… Алексисом Эр-нан-до-ви-чем… Вот ведь дал бог имечко! Короче, с гражданином Добренко давно состоите в связи?
– С кем? – вытаращилась Маша, понимая, что совсем уж неприлично лупит глаза, но вести себя цивилизованно никаких сил не было.
Уж больно вся эта дичь казалась… дикой.
– С кем, с кем, – снова вызверился боровичок, – с полюбовником вашим!
– Да вы ошибаетесь, у меня никакого любовника нет, это у… – Она уж совсем было собралась объяснить, про мужа и секретаршу Никки, но к счастью снова вовремя поймала себя за язык. – Нет у меня никакого любовника. И никогда не было.
– Ну вот что вы мне пургу метёте, – вконец осерчал полицейский. – Всё Мухлово видело, как он к вам заходил, как вы собачку вместе выгуливали, как голышом купались вместе. А потом он вас романтически на ручках нёс. Или что, на бережку снова злоупотребили? Ноги не держали?
– Господи, что за бред? – выдохнула Маша в кувшин, который так и прижимала к груди.
– Бред не бред, а признаваться надо, – задушевным тоном сообщил… Как его там? – Давайте, давайте, Мария Архиповна. Сами порешили Михалыча в алкогольном опьянении или Добренко вам поспособствовал? Чего не поделили-то? Или, может, Добренко его и того, стуканул, а вы тут с бока припёк? Может, у вас с Михалычём тоже связь была?
– Какая связь? – в полном изнеможении простонала Мария, прикладывая выпуклый бок кувшина ко лбу.
– Интимная, – наставительно поднял ручку полицейский.
И вот тут – опять это проклятое «вот тут»! – госпожа Мельге поняла, что она попала, да ещё как попала-то! Крепко и наглухо.
Глава 5
В которой Маше грозят застенками, исправленными коленками и, вообще, учат жизни, а она пытается не даться
Полицейский молчал, глядя выжидающе, проникновенно. И было совершенно понятно, что торчать он так может долго, хоть до второго пришествия, всё равно ничего не изменится: она, Мария Архиповна, преступница, а преступник, как известно, должен сидеть в тюрьме. Рано или поздно гражданочка признается, а куда ей деваться-то? Вот тогда её и снарядят по адресу, хоть там какая она баронша. Так что можно и подождать, и помолчать, даже кулаком стучать ни к чему, гневаться тоже, да и лишние вопросы задавать – язык отболтаешь.
Маша тоже молчала, смотрела, как вечерний сумрак – уже серьёзный, густой – тёк через открытое окно, через подоконник, лужей растекался по полу, стирая тени от лестничных балясин. А в голове у неё никак не могло успокоиться, всё что-то двигалось, ехало, шуршало, сыпалось. И мысли связные куда-то подевались. Вернее, появилась было одна: «Надо позвонить Павлу!», но её Мария отпихнула, потому как знала прекрасно, в ответ услышит: «Ма-аш, ну ты сама, что ли, разобраться не можешь? Как маленькая, ей богу!» – и тон такой раздражённо-усталый.
С налоговой проблемы? Ну ты сама разобраться не можешь?..
Конкуренты обнаглели и слизали всё, даже логотипом не подавившись? Ну ты сама?..
Забирают в тюрьму? Ну ты…
В затылке что-то грохнуло, будто пласт снега с крыши рухнул. Маша с силой растёрла глаза.
– Вам что, плохо, что ль? – с эдакой опаской поинтересовался полицейский.
– Мне хорошо, – заверила его Мария, вставая с дивана. Аккуратно пристроила кувшин на столик, поправила простыню, обмотавшись ею навроде хитона. Дырка пришлась на коленку. Госпожа Мельге оглядела её критически, но оставила, как есть. – Вы кто?
– Чего ж вы, дамочка, полоумную решили из себя строить? – поморщился боровичок. – Так не выйдет.
– Нет, я просто не расслышала вашей фамилии и должности, – пояснила Мария и тоже поморщилась: так не пойдёт. Играть надо по своим правилам.
– Может, вам ещё и документик показать? – иронично осведомился боровичок.
Мария Архиповна кивнула, соглашаясь, что документик совсем не помешает и тщательно изучила предъявленные корочки, к которым полицейский был прикован алюминиевой цепью, как собака к будке – вот именно, что он к ним, а не они к нему.