Сидящая под стеной фигура неловко шевельнулась, кажется, живой не просто так в тени притаился, а спал. Призрак же приложил палец к губам, явно призывая к тишине.

– Да что вы тут?.. – возмутилась девушка.

– Привидение! – неожиданно взвизгнула фигура мужским голосом.

– Где? – изумился Риу. – Ежели видишь привидение, первым делом надобно кричать, – посоветовал наставительно.

– А-а! – полностью согласился с ним живой, почему-то таращась на таможенницу! – Ма-а-ма!

– Серьёзно? – изумился нир. – Это и впрямь ваш отпрыск? Какие неожиданности нам порой преподносит судьба. Впрочем, фамильного сходства я не наблюдаю, по крайней мере, с затылка. Может с лица оно станет более явным?

– Перестаньте! – грозно приказала Эль и голосящему мужчине, и ниру, который сегодня явно перебрал с вином.

Но призрак её, кажется, не услышал, попросту просочился через вопящего и действительно заглянув ему в лицо. А вот живой подчинился, замолчал, длинно всхлипнул и обмяк вроде бы потеряв сознание. Ну а уж окрик был тому виной или появившаяся прямо перед его носом полупрозрачная, хоть и породистая физиономия – таможенница судить не бралась.

– Нет, – сокрушённо покачал головой Риу, – сей юноша ни имеет к вам никакого отношения. И встаёт закономерный вопрос: что он здесь делал в столь неурочный час? Пробирался тайком на свидание к нире Ольгер?

Нирой Ольгер звали старушку с зонтиком и шляпкой-клумбой.

Риу властно поманил к себе могильные огоньки, перемаргивающиеся в кустах и траве. Светлячки послушно подлетели, сгрудившись толпишкой, залив лицо теперь уже лежащего мужчины дрожащим зеленоватым сиянием.

– Он вам знаком? – эдак незаинтересованно осведомился призрак, поправляя пышные манжеты.

– Да, – с трудом выговорила Эль, едва шевеля разом пересохшими губами. – Это Эсир. Эсир Прат. Мой бывший жених.

– Появление посередь ночи женихов, да ещё бывших – это не к добру, – глубокомысленно заметил нир.

И, как ни странно, таможенница была с ним совершенно согласна.

***

Снова обретать сознание, в наличии которого Эль начала всерьёз сомневаться, господин Прат не спешил. Ему и в обмороке было неплохо даже когда таможенника, подхватив безвольное и довольно увесистое мужское тело подмышки, по гравию и траве его волокла. А уж сейчас, в кресле, да ещё укрытый пледом и с подушкой под головой, бывший возлюбленный себя и вовсе комфортно чувствовал.

– А, по-моему, ногти вполне ничего, – вынесла вердикт Аниэра, в своё удовольствие беспамятным налюбовавшись.

Естественно, все сотрудники в полном составе собрались в спальне начальницы. И, главное, ни на одной наглой морде не было и следа сонливости, впрочем, раскаянья тоже. Как двери по ночам открывать или там бездыханные тела волочь – так все спят беспробудно, а как…

Да и пёс с ними, всё равно не перевоспитаешь!

Эль виновато глянула на Джастина, будто он и впрямь мог подслушать её мысли – тот, конечно, ничего такого не услышал, увлечённо выкусывал между когтей – и снова к Прату повернулась.

Честно говоря, возразить вампирше было нечего, ногти у несостоявшегося мужа и впрямь оказались чистыми, аккуратно подрезанными и даже вроде бы отполированными. Да и в целом Эсир выглядел неплохо. Откровенного говоря, гораздо лучше, чем в пору их бурного романа. Впрочем, те отношения «бурными» назвали бы только ундины и то перед зимней спячкой – это для них всё, что быстрее полудохлой гусеницы, «бурное». А на самом деле романчик вышел так себе, вяленький, комнатной температуры.

Впрочем, к внешности господина Прата это никакого отношения не имело. Ну да, помят, костюм местами попачкан, травинки вон прилипли, но не на крой – модный, хоть и без лишней «остроты»; ни на ткань – дорогую, но вполне респектабельную; грязь повлиять не могла. И внешностью он обладал вполне приятной: бледноват и черты лица слишком уж утончённые, если не сказать «истощённые», но и то и другое вообще характерно для горных эльфов. Волосы платиновые – волнами, губы нежные – уголки опущены чуть брезгливо, ресницы длинные, как у козы, на мизинце перстень – претенциозный. Красота, кто понимает!

Видимо, Эль ничего не понимала. Ей нынешний Прат не очень понравился. Совсем не понравился, если уж до конца честной быть.

– Джастин, – начала таможенница. Пёс поднял голову, вопросительно уши насторожил. – Рернег, – поправилась девушка, – принеси, пожалуйста, воды. Ведро.

– Помыться собралась? – заинтересовалась вампирша.

– Нет, в чувство приводить, затянулся что-то обморок.

Длинные ресницы Прата затрепетали, веки распахнулись, по-детски голубые глаза глянули с укоризной.

– Прошу прощения, Рернег, воды уже не нужно, – буркнула Эль, садясь на стол – кресло было Эсиром занято, на стуле развалилась Аниэра, а больше пристроиться оказалось попросту некуда, разве что на пол рядом с Джастином.

– Где я? – слабо простонал Прат.

Голос у него остался ровно таким, каким и запомнился – с эдакой мелодичностью только романсы петь. Собственно, он и пел, кажется, а ещё на свирели играл.

– Главный вопрос в другом, – отрезала Эль, сама не очень понимая, на что злится. – Главный вопрос в том, где ты хотел бы очутиться.