В глазах Аськиных опять заблестели отчаянные слезы. Понимая, что еще немного, и начнется второй акт трагедии со слезами, воем и заламыванием рук, Андрик тяжело вздохнул, прижал к груди жену и сдался, чтоб только не плакала она больше:

– Ну хорошо, я позвоню Пашке и узнаю, где искать эту бабку. Не плачь только, Асенька…

Глава 3

День, выбранный для поездки в Хомячинки, не задался с самого утра.

Все началось с того, что Ася с Андриком проспали. Только к обеду сели они в машину, и тут-то их ждала еще одна неприятность: навигатор устроил забастовку, наотрез отказываясь находить Хомячинки – оказалось, нет такой деревни на карте. Но примерную дорогу Андрик все-таки знал – Павел подробно рассказал ему, где искать деревню, и даже набросал примерный маршрут, – вот только стоило им чуть отъехать от дома, как начался сильнейший снегопад. Не видно ж ничего, так и в аварию попасть нетрудно! Андрик посмотрел на жену в надежде, что победит благоразумие или хотя бы банальная неохота в такую непогоду мчаться к черту на кулички, но Ася, избегая его взгляда, лишь тихо ответила:

– Езжай аккуратней, не спеши.

В тот день казалось, что вечер наступил сразу после полудня – солнечный свет не смог пробиться ни сквозь густые тучи, ни сквозь плотную снежную стену. Андрик не считал себя суеверным, но мысль о том, что сама природа бунтует против этой поездки, его не покидала. Ася же притихла, опасаясь, что придется сейчас возвращаться домой, и лишь сильнее, до белых костяшек, сжала кожаный ремешок сумочки. Зная, как много надежд возлагает она на эту поездку, Андрик попросту не осмелился ничего ей сказать; матеря погоду, пробки и эти самые Хомячинки, захомячившиеся в неведомой глуши, он вдарил по газам, и они продолжили свой путь.

Добрались они только поздним вечером, уже в полной темноте.

Спрятанная от людских глаз и технического прогресса деревня отыскалась среди леса, в паре сотен километров от города, и представляла собой десяток небольших бревенчатых домов. Было б чуть светлее, могли бы Андрик с Аськой разглядеть их удивительную крепкость, резные ставни и фигурки петушков на заснеженных крышах, но сейчас им, вымотанным тяжелой дорогой и долгими поисками, было не до деревенских красот – они вглядывались в мрачный пейзаж и пытались сориентироваться, где искать бабку Агафью. Павел предупреждал, что живет знахарка где-то на отшибе, – а где его искать, если здесь все и есть один сплошной отшиб? К счастью, заметили они какого-то бредущего деда – подъехали ближе, Андрик опустил стекло и только рот открыл, намереваясь спросить дорогу, но дед, даже не обернувшись, махнул рукой вперед и недовольно буркнул:

– Прямо ехай, не обшибешься.

Ну ладно, дед, и на том спасибо. Что ж, прямо так прямо. Поехали. За домами лес начался, – куда дальше ехать-то? Однако, как ни странно, колея здесь была, и уходила она действительно прямо, в темень леса. Аська поежилась – уж больно зловеще все это выглядело; Андрик злился, но ехал вперед, надеясь, что до ночи все-таки успеют они отыскать избушку Агафьи.

Дед не обманул – вскоре колея вывела их на опушку леса. Одинокий домик, тоже крепкий, бревенчатый, но без резных ставен и всяких украшений, черным пятном выделялся на белоснежном пейзаже. Дорога здесь заканчивалась, лишь к деревянной калитке вела протоптанная тропинка – частенько приезжали сюда люди, и ни снегопады, ни ливни, ни морозы, ни жара не останавливали поток гостей, прослышавших про знахарку.

Андрик с Асей оставили машину чуть в сторонке, и только подошли они к калитке, как на пороге избушки показался женский силуэт – худенький, маленький, в длинной юбке и несоразмерно большом тулупе. В темноте лица не разглядеть, но почувствовали они на себе тяжелый изучающий взгляд, будто взвешивающий, пускать или нет поздних гостей.

– Здравствуйте! – подала голос Ася. – Мы ищем Агафью…

Фигура развернулась и, ни слова не говоря, исчезла в доме. Дверь, правда, открытой при этом осталась. Ася с Андриком переглянулись, потоптались перед калиткой в нерешительности… Но дверь-то открыта – значит, не прогоняют их.

Запах трав и свежего хлеба ударил в нос, едва вошли они в дом. Закрыв за собой дверь, Ася с Андриком терпеливо ждали, пока к ним выйдет хозяйка, но ведьма, похоже, гостеприимству не обучена – стояли они в сенях чужого дома совершенно одни. Впрочем, недолго.

Сперва вышел к ним лохматый рыжий пес. Посмотрел на них большими умными глазами и – зараза такая! – как и хозяйка, развернулся и ушел. А потом выбежал… ребенок – мальчишечка лет трех, щупленький, светловолосый кудряш с удивительно ясными голубыми глазами. Настоящий ангелочек! В маленьком розовом кулачке он сжимал пряник и выжидающе смотрел на поздних гостей. У Аськи все перевернулось внутри от этого взгляда… Как представила она, что и у них с Андриком такой быть может, так чуть не расплакалась!

– Ванечка! – раздался из глубины дома взволнованный женский голос.

И только тогда в сени вышла маленькая худенькая женщина – она подхватила ребенка на руки, настороженно посмотрела на Аську и добавила:

– Ну что стоите? Проходите.

И опять убежала.

Рыжий пес, добродушно виляя хвостом, лежал рядом с печкой и грел бока, приглядывая за гостями. Посреди небольшой комнаты, увешанной букетиками сухих трав, за круглым деревянным столом сидела женщина – та самая, что выбежала за ребенком.

– Простите, нам нужна Агафья, - проговорил Андрик.

Ему знахарка представлялась старухой, бабкой, как и говорил Павел, но той, что сидела перед ними, было не больше пятидесяти, да и на ведьму она совсем не походила, и Андрик подумал, может, дочь она Агафьи… Но женщина устало вздохнула:

– Ну я Агафья. Слушаю вас.

Говорила в основном Аська. Со слезами на глазах поведала она о своей беде – женщина не перебивала, слушала ее будто бы равнодушно; то и дело подсовывала она Асе веточки каких-то засохших трав, а потом забирала. Травки эти она потом растирала над обычной эмалированной миской и пропускала сквозь пальцы, изредка поглядывая то на плачущую Аську, то на настороженного Андрика. Слова, похоже, ее вообще не интересовали. В какой-то момент она и вовсе прервала Асины стенания: