— Если бы я знал, что Майарми примет вас за часть себя — держал бы подальше от планеты, — сквозь зубы заметил он. — Какая наглость перемещаться с такой лёгкостью в МОЁМ пространстве!

— Не понимаю, — растерялась Татьяна Викторовна. — Что я сделала не так? Мне запрещено сюда приходить?

— Не запрещено, — поморщился НикИв. — Но я предпочел бы наличие моей воли, а не вашей! Радует то, что пока вы перемещаетесь только в места, в которых вам уже довелось побывать! Иначе дворхи знают, что вышло бы!

— О, господи, — пробормотала Татьяна и без сил опустилась на ближайший камень.

Вечность держала её цепко, не желая отпускать. Ещё что-нибудь в таком же духе — и Татьяна Викторовна начнёт бояться своего отражения!

— Простите меня, — искренне сказала она. — Я сама удивлена, как легко мне это даётся! Просто… захотелось поплавать после разговора с Ту-Гаком.

— Я слышал, — безапелляционно заявил НикИв и пристроился рядом. — Как вы думаете, что он имел в виду?

Татьяна молчала, обдумывая ответ. Жизнь Ту-Гака, несмотря на все её усилия в Лазарете, до сих пор висела на волоске, а ту даже не подозревал об этом. Как не навредить бывшему пациенту? Она внимательно посмотрела на профессора. И что сказать этому неуравновешенному субъекту, издёрганному… одиночеством!

— У меня есть кое-какие размышления на сей счёт, — медленно заговорила Татьяна. — Но прежде — ответьте мне на вопрос. Только обещайте ответить честно!

НикИв закинул ногу на ногу и скрестил руки на груди.

— Задавайте!

— Почему вы до сих пор не уничтожили Ту-Гака? Ведь ваши правила нарушены.

— Я уже говорил, — профессор не ответил взглядом на взгляд.

— Скажите мне настоящую причину! — попросила Татьяна. — Сейчас — скажите!

НикИв резко встал, будто надумал исчезнуть. Но вместо исчезновения прошелся туда-сюда, знакомым жестом заложив руки за спину.

— Оказавшись в полном одиночестве не лишиться разума — не самая простая задача, — он остановился перед собеседницей. — Формирование планеты, конструирование жизни — всё это отвлекло меня на тысячелетия от… скуки.

«Одиночества…» — прошелестел сквознячок.

— Создавать — сложно. Но ещё сложнее поддерживать и развивать уже созданное. Я видел, как ту превращаются из агрессивных, вечно голодных животных, в существ со своей моралью, этикой, культурой и наукой. И хотя в них физиологически от меня ничего нет, я могу называть их своими созданиями. Их всех!

«Детьми…» — плеснула вода в бассейне.

— Мои законы направлены на благо развития расы, места для которой природа не нашла в галактике. Это было, есть и будет!

— Если сами ту не решат по-другому, — возразила Татьяна. — Прогресс не остановить, любые законы устаревают со временем, и процесс этот идёт тем быстрее, чем больше нового попадает в течение обыденного. Я понимаю, что хотел сказать Ту-Гак. Встраиваясь в жизнь вне Майрами, ту меняют мировоззрение, обретая простое знание о том, что память нельзя уничтожать, а жизнь — слишком ценна во Вселенной! Любая жизнь, в том числе та, что неправильно функционирует!

НикИв удивлённо посмотрел на неё.

— Подвергаете сомнению мои догматы, находясь в созданном мной мире?!

Татьяна Викторовна встала, чтобы их глаза оказались на одном уровне.

— Вы делаете это сами! Раз уходите от ответа на мой вопрос, ответьте себе — почему вы не уничтожили Ту-Гака, едва он ступил на поверхность планеты? Ведь вы знали о нём с первой секунды, а может быть и ранее!

Несколько долгих минут собеседники мерили друг друга взглядами. Татьяна первой отвела глаза, опустилась на камень.

— Воля ваша, — сказала она. — Желаете быть несгибаемым и упорным — рано или поздно превратитесь в страшилку для своего же народа. Или… надо меняться вместе с ним!

— Это никак не отвечает на вопрос об исчезновении тампов! — неожиданно развеселился профессор и начал истаивать, будто улыбка Чеширского кота.

Из образовавшей пустоты донеслось затихающее:

— Потому что у меня никого, кроме них, нет!

Татьяна Викторовна разглядывала линии судьбы на собственных ладонях… и тихонько улыбалась.

Ту-Гак раздвинул входные створки Дома, и внутрь ворвался яркий свет. Татьяна поспешила надвинуть щиток шлемофона.

Из дверей пахнуло не морозом и свежестью, а сыростью и влажной землей. Когда она сделала первый шаг наружу, под подошвами ботинок зачавкала непромерзлая, непокрытая снегом жижа. В многочисленных лужицах весело поблёскивало небо. Смена пейзажа оказалась настолько неожиданной, что Татьяна сначала даже не поняла, что произошло.

Вокруг раскинулась заболоченная равнина, ограниченная вдали стеной скал. Здесь было ощутимо теплее, чем везде, где Татьяне доводилось бывать на Майрами. От земли поднимались дымки испарений, отчего пейзаж плыл, будто сюрреалистическая инсталляция.