К тому моменту, как одно из солнц оказалось в зените, Татьяна Викторовна взмокла, вспомнила матерные слова из земного лексикона, узнала парочку похожих из лексикона ту, но научилась не падать с сакая, вальяжно скользящего по снегу со скоростью около тридцати километров в час.

Сакай, действительно, попался шустрый, или, как выражался Ту-Гак «маневренный». Он реагировал на любое движение «всадницы», поэтому его бросало из стороны в сторону. Балансировка оказалась непростой наукой, и Татьяна постоянно теряла равновесие, а затем, в панике пытаясь его восстановить, двигалась, будто в пляске святого Витта.

К ужину сакай увеличил скорость до пятидесяти километров, а Татьяна стала падать раза в два реже. Она догадывалась, что без новых способностей, касающихся физической силы и выносливости, ей никогда так быстро не научиться не падать так много!

Она ложилась спать с чувством приятной ломоты в мышцах — обучение езде на сакае дало нагрузку, какую не давали даже многочасовые забеги в тоннелях НикИва.

А когда проснулась — обнаружила себя сидящей на диване в отведенной ей комнате и смотрящей на Ту-Гака. Приятная тяжесть в желудке напоминала о съеденной рухаше, а в сознании калейдоскопом менялись картинки прошедшего дня.

Ту явно собирался уходить…

Татьяна по второму кругу переживала вчерашний день!

— …Целый вечер впереди, боюсь, что скучать начну прямо сейчас!

«Это безобразие! — сердито слушая собственный голос, думала она. — Терпеть не могу игры со временем!»

Ту-Гак вернулся и, присев рядом, начал рассказывать про тампов.

Татьяна Викторовна понимала — стоит дать экскурсу в историю прозвучать полностью, и временная петля уложится в тот же самый маршрут, что и вчера.

— Вы бы не хотели, чтобы Ту-Та-Гак погиб, если ваш род прервётся? — перебив ту, спросила она, тем самым пуская события по другому руслу. — Вы предпочли бы для него любое существование, кроме небытия?

Ту посмотрел на неё неожиданно серьёзно.

— По-моему, доктор Лу-Танни, это очевидно. В наших сакральных текстах говорится, что величайшая ценность во вселенной — жизнь. Нам её дал Туманный Айсберг. И он же властен отнять её. Мы слепо верили всему, что читали или слышали от наших дамани — духовных отцов, Трактователей Священных текстов. Но, появившись и став самостоятельной величиной, жизнь имеет право на существование независимо от планов создателя на её счет! Многие ту сочтут подобный взгляд ересью. А я… — Ту-Гак замолчал, обдумывая последующие слова. — До известных вам событий я рассуждал лишь о недопустимости уничтожения памяти поколений, потому что, убивая память — мы убиваем самих себя. Мой магазин псевдотампов напоминал мне об этом каждый день, ведь у игрушек нет памяти! Они выходят из тумана небытия и в нём же исчезают. Затем я оказался на грани между жизнью и смертью — и вам более чем кому бы то ни было это известно! И понял, что я — как та игрушка — появился на свет и в любой момент могу пропасть, ничего не оставив после себя! Майрами, я предпочел бы не знать этих мыслей — жить сыто, долго и счастливо, как и подобает торговцу. Но однажды прогрызя дыру в моей голове, они вновь и вновь заползают туда, не дают покоя. Может быть это то, что другие расы называют совестью, может быть — чувство вины перед теми, кого уже нет. Поэтому я пытаюсь делать то, что в моих силах. То, что считаю верным! И намерен делать и дальше!

Было видно, что Ту-Гак сильно взволнован. Его бочкообразная грудь тяжело вздымалась, глаза подозрительно блестели, лицо то бледнело, то голубело. Татьяна ласково погладила его по плечу и коротко спросила:

— Мой Шуня?..

Ту кивнул.

— Вы догадались! Я должен был это предвидеть! Но вы понравились мне и, самое главное, тамп принял вас. Я никогда не отдал бы его тому, с кем не случилось контакта!.. Я хотел спасти их… всех! Мы с друзьями на протяжении нескольких десятилетий заменяли на псевдотампов тампов тех ту, которых ждал Ковчег, и находили для них новых хозяев за пределами Майрами… Но сейчас…

Татьяна вдруг ощутила, как сжало виски сторонней волей. Торопясь, чтобы НикИв не остановил её, она перебила:

— Ту-Гак, вы верите мне?

Тот удивлённо кивнул.

— Тогда постарайтесь запомнить: ваш бог никогда не уничтожает тампов и бережно хранит память всех поколений ту!

Ту-Гак побледнел. Тамп, все это время левитировавший под потолком, неожиданно метнулся к хозяину.

Перед глазами Татьяны всё поплыло, а когда чёткость вернулась, она обнаружила себя на уже знакомом Острове. Похоже, сумерки здесь не заканчивались никогда!

Рядом застыл НикИв, и что-то с его лицом было не так: оно шло рябью, текло, будто граэллит. Земля под ногами ощутимо дрожала, а небо казалось слишком низким и… на нём не светили звёзды!

Профессор смотрел на Татьяну, но в его глазах плясала пугающая чернота.

— Что-то случилось? — осторожно поинтересовалась она.

Тот моргнул. Вернул контроль над образом, сделав его более материальным и стабильным, заговорил, медленно подбирая слова:

— Я обещал помощь при условии раскрытия правды о похищенных тампах. Вы сделали это, и дальнейшие объяснения мне не нужны! Но теперь я… — он замялся, — вынужден просить помощи у… Стража порога.

Татьяна Викторовна посмотрела на него с изумлением. НикИв мог не договаривать, умалчивать, отказываться отвечать на вопросы, однако он ни разу не солгал ей. Вот и сейчас не лгал, но, что самое удивительное, могущественный и непостижимый властитель Майрами казался испуганным!

— Я прямо сейчас верну вам связь с Лазаретом, — продолжил профессор. — Только прошу не вызывать станцию в пространство Майрами, иначе вы можете её лишиться! Планете угрожает опасность. Любой корабль или флот, оказавшийся поблизости, будет уничтожен. — НикИв поморщился, словно у него заболел зуб. — Похоже, и мы тоже!