Алиса замолчала, её била дрожь. Я обнял девушку за плечи, и она смогла успокоиться.

— Мне стыдно, Аскольд. Но мне страшно. А вдруг на нас снова нападут? Вдруг не получится отделаться как прошлый раз? Если бы отец был с нами… Если бы не было этой дурацкой войны в Африке, с нами точно был бы один Гуру. А так, считая нашего отца, два Гуру заперты в Африке. А третьего мама не хочет забирать из Твери. Не хочет показывать слабость. И не хочет убирать из княжества его сильнейшего защитника. Но… Аскольд, — она заглянула мне в глаза. — Поехали с нами? Хотя бы до аэропорта! С тобой мне будет спокойнее! Не за себя прошу, Аскольд! За маму и сестёр…

Ещё чуть-чуть и она вновь бы заплакала. Отодвинув стул, я встал и обнял её за плечи.

— Поеду, — сказал я твёрдо. — Но твоя матушка явно не примет меня в качестве охранника.

— И как тогда быть? — Оболенская задрала голову, чтобы посмотреть мне в лицо.

— Не переживай, я всё организую. Даже если ты не будешь видеть меня, я буду рядом. Ты веришь мне?

— Да.

— Вот и славно. Во сколько и откуда вы выезжаете?

— Я не знаю. Мама хочет ехать или ночью, или утром.

— Ничего страшного, напиши, как будет известно. И помни, я — рядом.

— Хорошо, — кивнула она.

— Ну ладно, мне нужно готовиться. А ты давай приводи себя в порядок. Всё-таки не только я могу внезапно войти в этот кабинет.

— Хорошо, — повторила Алиса и улыбнулась.

Когда я отошёл на шаг, девушка тряхнула косой и резко поднялась на ноги.

— Так-с… нужно бы прибраться. А ты иди, Аскольд, не задерживайся, — сказала она привычным весёлым тоном. Почти привычным и почти весёлым.

С Алисой мы вышли из кабинета учсовета одновременно, она отправилась в санузел мыть чашки, а я зашагал в противоположную сторону, на ходу застегнув на все пуговицы пиджак, чтобы скрыть пятно на рубашке от девичьих слёз.

Я повернул из коридора на лестницу и нос к носу столкнулся с Софьей и Юлей.

— Аскольд Игоревич? Вы из учсовета? — удивлённо спросила Троекурова.

— Да, были кое-какие дела, — кивнул я. — Но решил их отложить.

Пожалуй, поговорю с ней лучше после выходных.

— Хм… ну ладно. Если что, заходите, не стесняйтесь.

— Непременно, — отозвался я. — Софья Антоновна, Юля, хороших выходных, — пожелал я на прощанье.

Наверное, кто-нибудь со стороны мог бы удивиться, увидев Царицу Лицея и великую княжну Казанскую вместе. Но более прозорливый наблюдатель догадался бы, что пришло время главе учсовета искать себе преемницу.

Глава 24

— Ты правда оставишь меня одну посреди ночи в такой огромной постели? — с укором проговорила Вероника, приподнявшись на локте. А затем плавным движением левой руки она отбросила одеяло, демонстрируя своё обнажённое тело.

— Дела не ждут! — бодро отозвался я.

— Или всё-таки немного подождут? — целительница игриво провела пальцами по своей груди.

— Не подождут, — я отвернулся от соблазняющего зрелища. — Ты помнишь, что должна дождаться меня?

— Да, — буркнула Ника. — Всей толпой сидим дома, никто никуда не выезжает, будто бы Аскольд Сидоров проводит утро с близкими.

— Молодец, — кивнул я.

Ну а когда вернусь, поеду на день открытых дверь в военной академии. В одиннадцать часов мероприятие начинается. Должен успеть.

Быстро одевшись в чёрную одежду, я покинул особняк. Спустившись с крыльца, пошёл не к главным воротам, и даже не к тем, которые находились с другой стороны усадьбы. Я просто перелез через забор. Расположение охранных камер в квартале я знал прекрасно и мог проложить себе путь так, чтобы ни одной не попасться — каменный век, и без сложных технологий можно легко обойти системы слежения даже в элитном квартале.

Но ещё играло на руку, что наши с Арвином дома находились довольно близко к краю квартала, иначе было бы гораздо сложнее не засветиться на камерах.

— Ха-ха, я первый, — усмехнулся Арвин, когда мы встретились в условленном месте. Мой друг тоже оделся в чёрное и держал в руках чёрный же длинный свёрток.

— Зато я прямо из постели с красоткой, — парировал я.

— Уел, — вздохнул княжич. — Ну, где третий?

— Сейчас должен быть.

«Третьего» мы заметили вдали через четыре минуты. И спустя минуту с нами бодро поздоровался мужчина с густой бородой, закрывающей пол-лица, и чёрной шапкой, натянутой по самые брови.

— Эйн, Тимон, это вам, — он распахнул перед нами чёрный пакет.