Лицеисты смотрели на меня во все глаза. Когда мы только познакомились, Аскольд Сидоров был для них идолом. Постепенно наше общение приобрело более дружелюбный и простой характер, а теперь вот опять — идол.

— Прошу прощения, Аскольд Андреевич… — сбивчиво заговорил Максим Бульский. — Вы ведь не шутите…

— Эх, Макс, запомни, не стоит публично подвергать сомнению слова аристократа, — тепло произнёс я и добавил: — Конечно же, не шучу.

— Простите за грубость. Простите меня… — начал извиняться парень, но я перебил его.

— Хватит. Я понимаю твоё волнение. И просто дал совет. Ещё вопросы есть?

«Старшие» парни переглянулись, а девушка, изумлённо пялилась на свой кусочек сырного тортика, прижимая ладошки к красным щёчкам. Будто я её замуж позвал, в самом деле…

— Аскольд Андреевич, — голос Ильи Щекина прозвучал предельно серьёзно. — Относительно наших семей… наших отцов… Вы готовы взять их в Служение, несмотря на их прошлое?

Хм… быстро соображает парень. Молодец! Такой подход мне нравится.

— Вас четверых я зову к себе исключительно за ваши заслуги, за ваши умения и ваш потенциал, — проговорил я. — По традиции стать Слугой предлагают не только человеку, достойному этого, но и его семье. Если молодой человек ещё не успел образовать собственную семью и выйти из родительской, то родительской семье. Поступать иначе, значит поступать не по чести. Однако же ты задал хороший вопрос. Лично я считаю, что и ваши отцы по большей части достойны личного приглашения в Слуги. Если они захотят оставить стезю наёмников и применять свои умения уже как ратники рода.

— Они захотят! — выпалил младший из братьев Бульских.

— Они точно будут не против, — поддержал его старший.

— Просто могучие рода редко принимают бывших наёмников… — закончил общую мысль Щекин.

Он прав, только «мелочь» может легко себе позволить брать людей со стороны. А поистине сильные, богатые и древние рода, принимая в боевые Слуги левых людей, в некотором роде демонстрируют свою слабость. Мол, не можете самостоятельно вырастить рать из детишек потомственных Слуг.

Но роду Оболенских отчасти плевать на мнение общественности. А с тех пор как я стал Оболенским — и подавно. Для нас сейчас важнее движение вперёд, наращивание силы, расширение территорий и производств.

Правда, многим не по нраву то, что мы отходим от традиций.

Ну вот… опять о надвигающемся приёме в Твери вспомнил.

— Мой род уже укрепился в Африке, — ровным тоном начал я. — Но боевые действия там продолжатся. Профессиональные воины нам нужны. Мы готовы принять их с почестями. Более того, я прошу вас передать отцам, что и в их нынешних коллегах мы заинтересованы. Как минимум хороший контракт на отправку в Африку можем предложить. Тех же, кто проявит себя и пожелает оставить профессию наёмников, с радостью примем в Служение. Это официальная позиция главы моего рода, которую я полностью разделяю.

Все трое парней заулыбались. Всё-таки для простолюдинов есть разница — быть семьёй наёмника (пусть и обеспеченной семьёй) или же семьёй ратника. Уверенность в завтрашнем дне иногда манит сильнее, нежели свобода вольного стрелка.

— Благодарю за ответ, Аскольд Андреевич, — Щукин поклонился из положения сидя. Братья Бульские последовали его примеру.

Я кивнул, принимая их благодарность, и чуть повернул голову, чтобы посмотреть на Ирину Мамину. Последние несколько секунд она внимательно слушала мою речь.

Заметив мой взгляд, девушка встрепенулась и отвела глаза. Я не торопил её, и вот спустя семь секунд молчания Мамина набралась храбрости и заговорила:

— Я тоже польщена вашим предложением, Аскольд Андреевич. Но… я не настолько хороша в учёбе как Дэн или Илья, я не гениальный программист, как Макс. Я просто… просто девушка, а мои родители даже не осветлённые. Я… хотела стать Слугой великокняжеского рода Оболенских! — выпалила она. — Честное слово! Но сейчас я… я думаю, что недостойна этой чести… простите, — она повесила голову.

— Знаешь, — задумчиво протянул я, забарабанив пальцами по столу, — хорошо, когда человек знает себе цену. Когда уверен в себе и ему плевать на то, что о нём говорят другие. Плохо, когда человек недооценивает себя и незаслуженно считает себя хуже других. Я не стал бы оскорблять тебя предложением Служения просто за компанию. Не думай, что это лишь потому, что предложил твоим друзьям. Так не делается. Я читал твои статьи в школьной газете, Ира. Они шикарны. Больше всех мне, например, понравилась статья о новичках-лицеистах. Я знаю, как вы за меня болели на турнире, как восхищались моими победами. Слышал, как желали поражения моим соперникам, — я усмехнулся, а затем посерьёзнел. — И всё же при этом о княжиче Новочеркасском ты написала максимально непредвзято. И при этом очень интересно. На мой скромный взгляд, твой текущий уровень мастерства выше, чем у многих профессиональных журналистов. Я не могу не попытаться забрать такой самородок в свой род, — я тепло улыбнулась.