— Пожар! — закричали тетки и бросились к окнам.

Но не успели они добежать, как в стекла постучался долгожданный, крупный и такой спасительный дождь.

Пелагея ахнула, глядя на чудо. Истощенную почву Сорры давно не касались дожди. Так давно, что непреклонная и сильная женщина заплакала. Смахнув с лица ненужную влагу, она посмотрела на меня, Теона и Арта, молча кивнула своим мыслям, и произнесла.

— Готовьте свои дары, господа. А вы, Эр, пройдите со мной. Хочу задать вам пару вопросов…

— Дары, так дары, — подтвердив свое намерение снова вернуться в Песчаный Замок, произнес мотт. — Мы еще увидимся.

А договорив, все-таки набросил на меня Тьму, заключая нас обоих под ее серый купол. Непреступный, звуконепроницаемый, но прозрачный. Пелагея что-то кричала и даже махала кулаками. На помощь подскочили и остальные тетки, но никто из них не мог справиться с Тьмой.

— Я искал тебя… — слова мотта сразу же проникли под кожу.

— Не надо, Теон, — остановила его я, не в силах слушать.

— Думал, что тебя похитили…

— Хватит! — от бессилия рявкнула я.

— А потом узнал, кто ты такая на самом деле, — ударил фразой полной разочарования он. — Сенсария, которой срочно нужно зачать ребенка от незнакомца. Скажи, возвращаясь на родину, как ты планировала поступить в случае, если бы у тебя под сердцем был наследник Авенты?

Небеса, дайте мне сил не сойти с ума! А ведь Теон имел полное право задавать мне такие вопросы, потому что истолковать мою ситуацию можно было только так, как это сделал он.

— Ты разочарован, — из последних сил блефовала я, — понимаю. Но тебе здесь не место. А мне не место рядом с тобой.

— Оставь цивилизованные разговоры для кого-нибудь другого. Твое место будет там, где я решу. Вернее, уже решил. И оно очень далеко отсюда.

— Авента? — фыркнула я, чувствуя, как запястья начинают гореть. Суженный взгляд Эра пронизывал, намекая, что разговор с моттом нужно заканчивать. — Убери Тьму, мне не интересно, что ты думаешь.

— Ледяной Утес, — удивил меня мотт. — Я отстроил его заново, и там для тебя есть абсолютно все. Целая крепость к ногам лгуньи и предательницы.

— Я тронута, но откажу, — смотря Теону в глаза, я чувствовала ту боль, что витала, между нами, и ту, что прорастала в моем теле. От браслетов к позвоночнику и обратно.

— Ты привыкнешь к своей тюрьме. Рано или поздно, но привыкнешь. Я буду часто тебя навещать, возможно, со временем тоже там поселюсь. И ты ни в чем не будешь нуждаться, потому что я заменю тебе всех и всё на этом свете.

Теон угрожал мне тем, что отберет свободу, и совсем не подозревал, что подготовленная им тюрьма звучит для меня самым настоящим раем.

— Либо ты прямо сейчас следуешь за мной, либо я сыграю в твою игру и все равно заберу тебя. Вместе с Соррой. А это место сожгу дотла вместе с наследием сенсарий и всей вашей историей. Что ты выбираешь?

— Теон, — виски сдавило железным обручем, — прошу, уходи. Так всем будет лучше.

«А потом, когда все разрешиться, я обязательно найду тебя и все объясню».

— Знаешь, я даже рад, что ты выбрала второй вариант, — произнес он строгим, безжизненным голосом, и Тьма тут же рассеялась, унося его с собой.

Я тяжело вздохнула и повернулась к стоящим за спиной настоятельницам, Эру и Арту. Шум стоял неимоверный, они ругались, спорили и перекрикивали друг друга. Кто-то настаивал, что мотт недостоин шанса быть кандидатом, другие напоминали о звездах сенсарии.

— Что вы там делали? О чем говорили? — возмущалась Пелагея.

— Я пыталась его отговорить, но думаю, что он еще вернется. На требования отпустить меня, он отвечал отказом, — просто пояснила я, потому что сил не хватало.

— Ничего страшного! — воодушевленно развел руками Эр. — Это не первый отбор с осложнениями, — загадочно произнес он и добавил: — Матери всегда удается донести свой выбор до кандидата. Я уверен, что наша драгоценная госпожа не исключение, и что Верховный вернется туда откуда пришел, если такова воля Небес. Я прав, дорогая?

— Правы, Эр, — ответила я, прекрасно понимая, что его незамысловатая речь была завуалированным приказом.

Каменные бури не прекращались несколько дней. Доходило до то того, что различить день на улице, или ночь было невозможно. Город у подножия Песчаного Замка затаился и опустел — мало кто имел смелость чтобы выйти на улицу, когда сильный ветер бросает в тебя камни.

Вместе с бурями пришли и холода. Без солнца земля остывала, но оставалась все такой же безжизненной, как и прежде. В замке температура опустилась до уровня, когда собственное дыхание становилось паром.