Со Стригой я встретился ровно через неделю, как и было договорено - в заброшенной голубятне за городом. Хорошо, что пацаны были на смене, иначе пришлось бы объясняться. Не было больше прав у Чижика здесь появляться – всё, вход заказан.

Я ходил и смотрел на составленные в углу бутылки, на обертки, на забитую окурками банку из-под шпрот. Ходил и думал, как им тут было весело без меня. И вот какая странная штука, в компании я мог весь вечер просидеть на диване, ничем толком не занимаясь. Мог часами слушать разглагольствования пацанов и пялиться на горизонт, где в одну сплошную линию сливались небеса и степь. А одному не получалось - тошно было.

Стригун явился с большим опозданием. Прежде чем открыть дверь, он с полчаса шнырял по окрестным кустам, в поисках мест возможной засады. Мне хорошо был слышен хруст ломаемых веток, а пару раз даже пришлось наблюдать за фигурой, продирающейся сквозь густые заросли. Со второго этажа мучения бандита были особенно хорошо заметны.

Что не говори, стригуны стайные животные. Они как волки не умели бродить в одиночку: не в их это было стиле, не в их характере. Расписные предпочитали сбиваться в небольшие группы по три-четыре человека, гулять вечерами по улицам, и кошмарить торговцев, отказывающихся забесплатно отдавать понравившуюся им вещь с прилавка. Или пугать случайных прохожих, слишком вычурно на их взгляд одетых. Не приведи небеса, появиться в Центровой с серьгой в ухе. Если барышням подобная вольность дозволялась, то парней могли и отлупить. Вырвать украшение с мясом и силой запихнуть в рот, требуя немедленно проглотить. И плевать, что острая застежка серьги могла вызвать внутреннее кровотечение. Сказано - жри, значит жри.

Не ходили грозные хозяева улиц по одиночке. Оттого и странно было, почему этот приперся один. Злой и явно нервничающий, стригун всучил мне тяжелую пластиковую коробочку и тут же требовательно спросил:

– Знаешь, что это такое?

Дураком надо быть, чтобы не догадаться, в особенности при наличии массивного объектива. Покрутив для вида штуковину, я с умным видом произнес:

– Фотик.

– А какой?

Этот вопрос оказался сложнее. Я снова принялся крутить фотоаппарат, пока не увидел соответствующую надпись на оборотной стороне.

– Нева 600.

– Дебила кусок! Ты еще скажи, какого он цвета.

Про цвет я промолчал, и тогда расписной счел за нужное пояснить:

Это цифровая механика, снимает без всяких пленок, а фотографии записывает напрямую - на карту памяти, понял?

– Понял.

– Чего ты понял?

– Что никакой пленки не требуется.

Стригуна такой ответ не устроил. Он моментально оскалился и зло рыкнул:

– Пленки-пелёнки, бл…ть! Знаешь как пользоваться этой хреновиной?

– Если только в теории.

– А ну дай сюда! Понарожают идиотов… Теперь гляди внимательнее, здесь те не церковно-приходская, по сто раз объяснять не собираюсь. Вот тут отверстие для батареек. Следи за зарядом, чтобы при включении лампочка зеленым огоньком горела. А вот сюда, - бандит перевернул фотоаппарат, продемонстрировав небольшую заслонку внизу, - вставляется карта памяти. Её не трогаешь, понял? Не вытаскиваешь, не меняешь, и не засовываешь в ноздрю. Если только почую неладное.

– Да понял я… понял, - шмыгнул я носом.

Стригун бросил на меня изучающий взгляд. Настолько долгий и тяжелый, что я поневоле вжал голову в плечи. Вроде обошлось… Удовлетворенно хмыкнув, бандит продолжил лекцию:

– Каждую фотку в обязательном порядке перепроверяешь, чтобы изображение не двоилось и не плыло. Нажимаешь на эту кнопку и на экране появляется меню. Тут выбираешь, тут листаешь вправо-влево, удаляешь испорченные снимки, нужные сохраняешь. Короче, разберешься... тут все для малолетних дебилов: сфотографировал, нажал на кнопку, проверил качество, сохранил. Повтори!

– Нажал на кнопку, проверил качество, - послушно произнес я и тут же схлопотал звонкого леща.

– А сохранить где? – рявкнул разозленный стригун.

Пришлось повторить всё слово в слово, а потом еще раз и еще… Уж не знаю, что так взбесило расписного, но он едва сдерживался, чтобы не накостылять мне. Нервный какой-то попался учитель.

– И только попробуй снимки запороть, - зашипел он угрожающе.
– Я те на роже такие завитушки нарисую кончиком ножа, что ни одна баба не даст: ни из любви, ни из жалости…

Сложилось впечатление, что он и сам не больно-то разбирается в предмете. Да и откуда бандюгану из трущоб знать, как работает современная техника. Не его это был аппарат – краденный, потому как не продают в Красильницком подобного. Слишком дорогое удовольствие для местных, не могущих позволить себе даже обыкновенную пленочную «Каму». Да и чего здесь фоткать: облезлые дома и хмурые рожи? Или серых ворон, слетевшихся на стихийно организованную помойку? Нет, имелись в трущобах и симпатичные места, но их пока отыщешь, фотик сто раз отобрать успеют. Я потому под рубаху его спрятал, когда возвращался в дом бобыля. Специально выбирал людные места и центральные улицы, избегая темных переулков. Шел долго, зато надежно.