— Зачем ты это делаешь?

— Иди давай и под ноги смотри.

Так они дошли до подъезда. Филипп не уходил. Он тоже намеревался зайти в дом.

— Слушай, Филипп, спасибо тебе за всё, но может ты всё-таки пойдёшь домой? Ключи у тебя есть, деньги тоже, как понимаю, если не хватает, то я…

Она не успела договорить, как входная дверь открылась и вышел кто-то из жильцов. Филипп зашёл и направился к лифту. Он нажал кнопку, дверцы открылись.

— Ты едешь или как?

Юля вдохнула полной грудью и сделала шаг в кабинку. На четвёртый этаж поднимались в тишине. Он видел какую титаническую работу она сейчас проделывает у себя в голове, готовя речь под кодовым названием "Изыди Сотона" и предвкушал её реакцию на то, что не всё под её контролем. Дверь лифта открылась, она вышла первой, а потом развернувшись к Филиппу, выдала:

— Филипп, ты ко мне не зайдешь ни на минутку, ни на полчасика. У тебя есть свой дом, а у меня не ночлежка. Спасибо тебе за то, что договорился с заказчиком. Деньги я верну, не сразу, конечно, но думаю за пару-тройку месяцев я с тобой рассчитаюсь. Я надеюсь, что ты всё правильно поймёшь и сегодняшнее недоразумение никак не отразится на наших рабочих отношениях и мы останемся хорошими приятелями.

Она остановилась и ждала ответных слов. Филипп пожал плечами, кивнул в знак согласия:

— Я надеюсь, что ты тоже всё правильно поймёшь и мы останемся… приятелями.

С этими словами он достал свою связку ключей, развернулся, подошёл к двери квартиры напротив, открыл и зашёл внутрь.

— Спокойной ночи, — сказал, закрывая за собой дверь.

Он не стал смотреть в глазок, потом можно посмотреть видео, которое пишется на ноут через камеру, установленную на лестничной площадке. По идее, она должна позвонить в дверь минуты так через полторы-две. Но проходила минута, вторая, третья, а она и не пыталась выяснить, что всё это значит. Филипп открыл ноут и увидел, что на площадке никого нет, отмотал чуть назад.

Вот он стоит, слушает её тираду, потом отвечает и уходит в квартиру, а Юля так и осталась около своей двери. Лицо ничего не выражало, кроме, пожалуй, какой-то обречённости, потом она развернулась и зашла к себе.

Он включил режим он-лайн, просмотрел все комнаты, но её нигде не было видно. “Куда она делась? — Включил звук и услышал её плач. — Где она?”

Потом понял, что Юля около двери, в прихожей. Нужно дать ей выплакаться, она не плакала с тех самых пор. Слёзы очищают. Конечно, сейчас девушка растеряна и не понимает, что происходит. “Ничего, родная, ещё чуть-чуть и всё встанет на свои места”, — он увидел, как она вышла в коридор, зажгла свет в гостиной, скинула пуховик на поломанный диван. Потом прошла в ванную, оттуда донёсся чуть слышный шум воды, после вышла с полотенцем в руках, протирая лицо. Зашла на кухню, поставила чайник на огонь, села на табуретку и уставилась в тёмное окно.

Филипп быстро переоделся. Прошёл на кухню, поставил сковородку на плиту, зажег газ, достал пару яиц и приготовился делать яичницу, но один нюанс — соли у него как бы нет, а у кого ещё попросить соли, как не у соседей? Что он и планировал сделать. Он поправил штаны на бёдрах, вернее спустил их как можно ниже, задумался натягивать футболку или нет. Решил, что не стоит, пора включать харизму на полную мощь, открыл дверь, сделал пару шагов и позвонил в дверь напротив.

Она слушала, как звонок надрывался в прихожей, но не спешила открывать. Знала, что это он, больше некому. Вообще некому. Светки и Артёмки нет, бабушки тоже. Она одна. И всё её устраивало, но появился он и хочет нарушить установившийся ход вещей и событий. Только есть одна проблема — она не хочет. Вообще ничего не хочет. Она хотела бы лечь спать и не проснуться завтра, но он упорно лез в её жизнь. “Ну, что ж, пора расставить все точки над "i", — поднялась и медленно пошла к двери.

— Привет, — услышала от полуголого Филиппа, стоявшего на её околодверном коврике босиком.

— Почему ты босиком?

Он посмотрел на свои ноги.

— У меня нет домашних тапочек. В носках я дома не хожу.

— Понятно. Подарю тебе на 23 февраля. Чего тебе?

Он улыбался во все тридцать два.

— У тебя есть соль?

— Что? — она подумала, что ослышалась. — Соль?

— Ага, у меня закончилась, оказывается, а может, и вовсе не было. Чёрт, холодно, может, впустишь?

— Нет! Стой тут, я сейчас принесу.

Не хватало его ещё. Потом не выгонишь. Она прошлёпала на кухню, взяла солонку со стола и, подходя к двери, увидела, что Филиппа нет, а из его квартиры несёт чем-то горелым.

— Юль! — услышала. — Неси сюда, хотя, может, уже и не нужно. Солить нечего. Всё сгорело.

Юля прикрыла дверь и осторожно прошла в квартиру Демидовых, как она думала до сегодняшнего дня. Филипп открывал окно, чтобы запах пригоревшей еды выветрился. Юля стояла в дверном проёме и смотрела на него. Спортивные штаны, державшиеся на бёдрах на честном слове — единственная его одежда, как она поняла. Его спина была словно произведение искусства, ею можно было любоваться бесконечно. Мышцы играли от малейшего движения руки, плеча, бедра. Он почувствовал её взгляд и, обернувшись, замер, затаив дыхание. Она поставила солонку на стол, а потом увидела пачку соли на полке. Перевела взгляд на него.

— Кто ты такой?

Он сделал шаг вперёд.

— Не подходи, — предупредила его, вытянув руку перед собой.

Филипп остановился и сделал шаг назад.

— Я готов ответить на любой твой вопрос, только разреши мне сначала закрыть дверь.

Он приблизился, она посторонилась. Филипп прошёл мимо, закрыл входную дверь, вернулся на кухню и прикрыл окно.

Потом обернулся и сказал:

— Спрашивай.

— Где Демидовы?

— Демидовы? Неожиданно, — Филипп усмехнулся, — в Тайланде, отдыхают. Когда всё прояснится, они вернутся.